Вернисаж по пятницам. Франс Снейдерс
?
Still Life with a Bust of Ceres/Натюрморт с бюстом Цереры, Philadelphia Museum of Art
Затрагивая тему натюрмортов, невозможно обойти вниманием голландских художников. Именно голландских, хотя речь сегодня пойдет об Антверпене. Это сейчас он второй по величине город Бельгии, но до 1834 года этот регион был неотъемлемой частью Нидерландов.
С именем крупнейшего живописца Фландрии Франса Снейдерса (1579 — 1657) связан один из самых ярких периодов развития фламандского натюрморта.
Хотя большинство произведений художника только условно можно назвать натюрмортами, поскольку одновременно они являются и картинами анимационного жанра, и бытовыми сценами, Снейдерса по праву можно назвать новатором в области натюрморта.
Автор натюрмортов и сцен с животными эпохи барокко был невероятно плодовитым мастером, поэтому я сегодня немножко нарушу свои правила — картин будет 11.
Франс родился в 1579 г. в Антверпене. Его отец был богатым бюргером, владельцем большой таверны, знаменитой среди местных гурманов. Будущий художник еще мальчиком мог видеть, там разнообразную снедь, ставшую для него впоследствии главным объектом изображения.
Способности к рисованию обнаружились у Франса очень рано, и уже в 13-14 лет он стал учиться живописи у знаменитого Питера Брейгеля Младшего, а также у Генрика ван Балена, учителя Ван Дейка.
2. Still Life, Rockox House, Antwerpen
В 1602 г. 22-летний Снейдерс был принят в гильдию Св. Луки — цеховую организацию, объединявшую художников. Картинам молодого Снейдерса присущи яркие пестрые краски, четкие, точные линии изображения и вместе с тем — некоторая суховатость и жесткость
3. Натюрморт с тарелкой фруктов
Чтобы совершенствоваться в своей профессии, 1608-1609 гг. живописец провел в Италии. Однако это путешествие не сыграло в его формировании заметной роли. Вся дальнейшая личная и творческая жизнь Снейдерса была связана с родным городом Антверпеном.
4. Чаша с фруктами на красной скатерти; Эрмитаж, Санкт‑Петербург
Художники разных регионов Нидерландов специализировались на разном. Харлем — на «завтраках», Утрехт — на цветочных букетах, Лейден, университетский город, — на натюрмортах о бренности жизни, Гаага — на рыбных натюрмортах, Антверпен — на цветах и фруктах.
5. Натюрморт с фруктами и служанка; Музей Прадо
Особым жанром натюрморта были так называемые pronkstilleven (роскошный натюрморт ). Этот стиль богатого натюрморта был разработан в 1640-х годах в Антверпене фламандскими художниками, такими как Франс Снейдерс и Адриан ван Утрехт. Они писали натюрморты, в которых подчеркивалось изобилие, изображая множество объектов, фруктов, цветов, часто вместе с живыми людьми и животными.
6. Still-Life between 1635 and 1639 Private collection
7. Обезьяны, крадущие фрукты; Лувр
Спустя несколько лет после возвращения в Антверпен художник очень сблизился с Питером Паулем Рубенсом. Будучи уже зрелым мастером, Снейдерс пленился искусством этого великого живописца. Многие годы он работал в мастерской Рубенса как помощник, выполняя в его картинах изображения цветов, фруктов и животных.
8. Нимфы с рогом изобилия; Музей Прадо
9. Frans Snyders and Studio of Peter Paul Rubens
В отличие от большинства фламандских мастеров, Франс Снейдерс предпочитал писать картины определенной тематики, по существу, ограничившись в своем творчестве изображением охот и натюрмортами.
Эти сюжеты, пользующиеся в те годы наибольшим успехом у фламандской знати и зажиточных бюргеров, были ему особенно близки.
Славу художнику принесли огромные декоративные картины, изображающие нагруженные дичью, рыбой, овощами и фруктами прилавки, за которыми стоят показанные в натуральную величину фигуры продавцов и покупателей.
10. Still Life with Fruit and Vegetables, c.1625/35
11. Фруктовая лавка, 1618; Эрмитаж, Санкт‑Петербург
Источник: https://tangrusha.livejournal.com/280039.html
1939 год. Антикварная картина Фруктовая лавка, Снейдерс
Старинная Советская репродукция,
отпечатанная в 1939 году специально
для Всемирной выставки в Нью-Йорке
Всемирная выставка в Нью-Йорке (1939 New York World's Fair)
была открыта 30 апреля 1939 года и длилась до 27 октября 1940
года. Выставочный ареал располагался в парке Флашинг-Медоус–Корона
и занимал площадь 4,9 км², что является пока не побитым рекордом.
Выставку посетило около 44 миллионов человек. Выставка была
разделена на зоны по темам (транспорт, коммуникация,
продовольствие, управление и т.д.). На Всемирной
выставке 1939 года в Нью-Йорке экспонировались
памятники Ленину и Сталину, выполненные в 1938
году из розового гранита скульптором Меркуровым
и представлявшие собой уменьшенные копии его же
памятников, установленных в 1937 году в Дубне на
канале имени Москвы. Впоследствии памятник Ленину
был установлен в Киеве на Бессарабской площади.
Памятник Сталину сначала был в Москве в Измайловском
парке (тогда ПКиО им. Сталина), во времена «культа
личности» его убрали, а затем, по решению Московского
Городского Совета народных депутатов от 24 октября 1991
года был перенесён в Парк Искусств.
Серия «Государственный Эрмитаж»
Искусство, Москва — Ленинград
1939 год
Посмотреть все лоты этой серии
The Fruit Shop
Snyders
Фруктовая лавка
Художник словно приглашает зрителя войти в лавку,
где перед ним откроется роскошный мир, сияющий красотой
сочных красок. Картина поступила в Эрмитаж в 1779 г.
в составе собрания сэра Роберта Уолпола
из замка Хоутон-Холл (Англия).
Франс Снейдерс (Frans Snyders;
11 ноября 1579, Антверпен — 19 августа
1657, Антверпен) — фламандский живописец,
мастер натюрмортов и анималистических
композиций в стиле барокко.
Размер листа ~ 35,5 х 27 см
Лист малого формата с изображением
наклеен на лист полукартонной бумаги
большого формата с тиснением,
чистая обратная сторона. Лист
с картиной сопровождает
лист с описанием.
ДЛЯ ПОЛНОЭКРАННОГО ПРОСМОТРА НАЖМИТЕ НА ФОТО
Фото листа с описанием, сопровождающего лист с картиной:
Фото титульного листа альбома
(в стоимость не входит):
.
Источник: http://oldgravura.ru/prod/1939-god—i6666/
Читать
Императорский Эрмитаж нельзя рассматривать (подобно Берлинскому музею) как систематическое пособие к изучению истории искусства. Характер коллекции отражает скорее личные вкусы русских государей или тех коллекционеров, собрания которых целиком вошли в состав Эрмитажа.
Кроза [1], Брюль [2], Вальполь [3], Екатерина II и Николай I каждый привнесли свою часть для создания того, что сделалось главным музеем Российского государства. Однако в этом собирании они не руководились целью дать полную картину истории живописи, но лишь искали окружить себя превосходными предметами.
Двухвековое собирательство в совокупности объяло все же значительные области художественного прошлого. Некоторые эпохи и страны представлены у нас с достаточной полнотой. Но есть в Эрмитаже и большие пробелы, к сожалению, как раз в тех отделах, которые особенно интересуют современное общество.
Отсутствуют итальянские “прерафаэлиты”, малочисленны старые нидерландцы XV и англичане XVIII века, наконец, даже в богатом собрании голландцев и фламандцев недостает таких мастеров, как Вермеер, Гоббема, К. Фабрициус, П. Брейгель старший, Троост и другие.
Тем не менее, собираясь ознакомить посетителя с картинами Эрмитажа, мы выбираем историческую систему — как наиболее удобную. Только нужно оговориться: можно (и даже следует) рассматривать историю искусства как одно большое целое для всех стран, имевших однородную культуру.
Великие переживания искусства, известные под названиями: Возрождение, барокко, классицизм, реализм и т. д., были явлениями общими для всей европейской жизни последних шести веков и принимали, сообразно с условиями местностей, лишь различные оттенки.
Однако было бы трудно ориентироваться в Музее, размещенном по так называемым “школам” (или, иначе говоря, по странам и народам), если бы мы выбрали строго исторический способ изложения.
Поэтому мы делим и наш путеводитель на “школы”, предупреждая, однако, читателей, что самое представление о каких-то школах, растянутых на многие века, есть фикция и что чаще больше общего между представителями разных школ, живших в одно время, нежели между представителями одной и той же школы, разделенными веками.
Историю живописи “новой истории” начинают обыкновенно с Италии, и это понятно, потому что на Аппенинском полуострове обозначились первые признаки той культурной весны, которую принято называть Возрождением — Ренессансом. Под этим названием не следует, однако, видеть возобновления греко-римской древней культуры и искусства.
Возрождение готовилось издавна, как только общественность стала снова входить в русло после катаклизма переселения народов и с распространения христианства, когда снова стали расти материальное благополучие и энергия духовной жизни. К концу XII века “весна” эта обозначилась в Италии, где преемственность образованности никогда вполне не прерывалась.
Одним из ее главных выразителей явился вернейший сын церкви св. Франциск Ассизский (1182 — 1226), заставивший Европу забыть о давящем кошмаре церковного порабощения и вспомнить о благословенной прелести жизни, о широкой воле, о милых радостях.
Нищенствующие францисканцы, пошедшие по всему миру разглашать откровения своего учителя, приблизили снова Спасителя к человеку и разрушили суровое наваждение, заставлявшее в Христе и во всем Царстве Небесном видеть недоступный, надменный двор с неподвижным этикетом.
С исчезновением же строгости снова могла взыграть жизнь, снова возникла мечта о свободном развитии как отдельных личностей, так и целых общественных групп. Возродилась наука и дерзость ее исследования, а вместе с тем вспомнились забытые учителя, древние философы, поэты и художники.
Когда из одоленной турками Византии явились в Италию ученые с драгоценными манускриптами и традиционными знаниями, они нашли на новой родине не школьников, а ревностных и зрелых деятелей. Возрождение началось не в 1453 году (когда пал Константинополь) и не тогда, когда стали впервые откапывать античные статуи, а когда жизнерадостное миропонимание, свойственное античной культуре, стало снова близким, когда человечество снова познало себя и обрадовалось своему знанию.
Нельзя приурочить грандиозную помощь, которую оказало пластическое искусство в этом завоевании и благословении жизни, к какому-либо одному имени. Не Чимабуе (XIII в.
) один и первый нарушил сковывавшие традиции “византизма”, но сотни и сотни требований, сотни и сотни вдохновений, выразившихся как в картинах, фресках, миниатюрах, так и в целых сооружениях.
Ведь и северная “готика” есть такое же утверждение радостного упования в Бога, бытия в Боге и в то же время такой же протест против тусклого церковного страха, как проповеди Франциска или Мадонны Чимабуе и Дуччио.
“Вольные каменщики” и полчища художников, помогавших им свести небо на землю, были по существу такими же врагами церковного рабства и такими же фанатиками просветления в красоте, как первые гуманисты. Гениальная прозорливость римских первосвященников сказалась в том, что они приняли этих протестантов в свое лоно, сделали их своими ближайшими детьми и слугами.
Отражение в живописи первых лучей Возрождения почти не представлено в Эрмитаже.
Слабая позднейшая копия с фрески Кавалини (XIII век), ряд строгих, внушительных икон сиенской и флорентийской школ (частью переданных из бывшего Музея христианских древностей), две ремесленные картины начала XV века (недавно еще без основания приписывавшиеся великому Андреа дель Кастаньо) говорят так слабо об одной из самых “громких” страниц истории, что напрягать своего внимания на изучение их людям, не интересующимся специально данной эпохой, не стоит.
Хорошим примером искусства, близкого к этим “первым примитивам”, может служить только Мадонна “блаженного” монаха Анжелико из Фиезоле (1387 — 1455) с предстоящими святыми Домиником и Фомой Аквинским.
Фра Беато Анджелико. Мадонна с Младенцем, святыми Домиником и Фомой Аквинским. 1424 — 1430
Тихая, слегка грустная нежность струится от этого монастырского образа (вывезенного в 1882 из доминиканского монастыря в Фиезоле) [4], в особенности из несказанно доброго и чистого лика Пресвятой Девы и из серых, однотонных красок. Фра Беато поступил в орден св.
Доминика и не пожелал идти следом за св. Франциском, к сущности которого он был так близок. Но произошло это потому, что уже в первые 150 лет своего существования францисканское монашество успело развратиться и забыть заветы своего основателя, а, с другой стороны, дух св.
Франциска за это время проник во многие другие обители и пленил все пламенные души, за какими рясами они бы ни скрывались. Как раз флорентийские доминиканцы (и среди них такой крупный церковный деятель, как Дж.
Доменичи), оставаясь верными основным принципам своего ордена, были в то же время лучшими из продолжателей святого дела Франциска.
Но если эрмитажная фреска фра Беато — прекрасный пример того одухотворения благодатью, той любовной смиренности, которыми ознаменована первая эпоха Возрождения, то для характеристики того десятилетия, в которое она написана (около 1425), она уже не годится.
Среди яркого, ликующего творчества, которым ознаменовано это время, подобные картины являлись пережитками былого. В самом фра Беато боролись два начала: светское и монастырское.
Он с одинаковым рвением писал как Голгофу, так и небесные празднества, скорбные одежды монахов и переливающиеся крылья ангелов, ужасающую тьму ада и радостную лазурь неба, но, пожалуй, и он писал второе с большим увлечением, и в этом сказалась его принадлежность к XV веку, к жизнерадостному кватроченто, окончательно вырвавшемуся из мрака средневековья.
Фра Беато последний из великих чисто церковных художников, последний “святой” живописец, но он и дитя своего времени, цветущей роскошной Флоренции. Не надо забывать, что его учеником был совершенно светский Гоццоли, великий любитель модных нарядов, торжественных выездов и грандиозной архитектуры.
Источник: https://www.litmir.me/br/?b=180716&p=39
Фруктовая Лавка Снейдерс
Картина Франса Снейдерса Фруктовая лавка : описание, биография художника, отзывы покупателей, другие работы автора.
Описание картины Франса Снейдерса «Фруктовая лавка»
«Лавки» — это вроде древних магазинов. Если же обезьяна смотрелась в зеркало – это воспринималось как изображение суетности. «Натюрморт с битой дичью и омаром» входит в серию из 4 картин Снейдерса, названную «Лавка».
Знаменитым мастером искусства предметного мира является фламандский художник Франс Снейдерс, продолжатель традиций Рубенса. Она же, привязанная или прикованная – пристрастие к порокам и мирским делам.
Можно предположить, что общей идеей натюрморта является изобилие. Лавки — это места на рынке. В центре стола лежит роскошный белый лебедь.
Название говорит само за себя — люди (в основном купцы) путешествовали, открывали новые страны и научились активно обмениваться товарами. Огромные композиции предназначались для украшения дворцовых парадных помещений.
Может быть и нерпа издает в ответ какие-нибудь звуки. Рыба выглядит ещё живой.
Но после сближения с Рубенсом творчество Снейдерса радикально меняется. Концертом пернатых заправляет тихая мудрая сова. Его творчество — грандиозное искушение, направленное на дразнение обжорства.
Прилавки. В «Рыбной лавке» воля художника объедиинила, наверное, Вce, что только могли дать человеку морские глубины.
«Кладовые» «кухни» и «лавки» Снайдерса — это гимн во славу земного плодородия и богатства.
И какая жизнь во всей этой мертвой натуре. «Птичий концерт» (ок. Но есть и отличие, здесь действительно нет никаких ценников. Кажется, что объекты постоянно стремятся изменить свое местоположение на холсте.
Все это громоздится с чисто рубенсовской пиршественной щедростью. Видишь общее в словах.
Картина Фруктовая лавка Франса Снейдерса
Во фламандском обществе XVII века красочные «птичьи концерты» считались нарядным и забавным украшением богатых жилищ и пользовались успехом. Еще более односторонен другой великий современник (и зачастую сотрудник) Иорданса и Рубенса — Снейдерс (1579 — 1657).
Узор снаружи есть, но очень нечеткий. На рынках можно было встретить много интересного, снедь с других частей света.
Динамичны и красочные сочетания в картине — ослепительно-белая скатерть положена на ярко-красную, на синем блюде выделяется красный омар, блещет сине-зелено-золотистое оперение павлина.
В картине выделяются несколько предметов с крупными формами и ярким цветом. Благодаря этой сценке, картина становится очень позитивной и еще более живой. Из-под стола выглядывают овощи.
Описание картины «Фруктовая лавка»
Строгая и лаконичная композиция картины, минимум пустого пространства. А. С. Снейдерс изображал редкие, порой экзотические, но невыдуманнные породы морских обитателей. Пасть с острыми зубами приоткрыта. Пушкина).
В натюрмортах Снейдерса на вытянутых прилавках или столах громоздятся груды снеди: мяса, битой птицы, рыбы, фруктов, овощей. Кажется, что только рама картины удерживает их. Кажется, что в них художник стремился уместить все многообразие животного и растительного мира. Живописная манера мастера достигла к тому времени особой свободы и уверенности. А как мы зовем такие точки продажи сейчас.
Фруктовая лавка картина Франса Снейдерса
Ее круглые глазки живо поблескивают. Эти произведения были выполнены для епископа города Брюгге. Все фрукты будто бы нанизаны на веточки с листьями и усиками.
А где цены. В картине «Битая дичь и омар» яркое красочное пятно скатерти и омар заключены в овал, очерченный раскинувшимся павлином, овощами на полу и лесенкой с поставленной на нее снедью.
От сказочного изобилия этих полотен захватывает дух. Человеческие фигуры для картин Снейдерса писали другие художники. Все это морское изобилие шевелится и расползается. Расположение масс построено на контрасте форм, фактуры, красок игре светотени. Какое понимание существа вещей.
Репродукция Снейдерс, Франс – Фруктовая лавка
Здесь все преувеличено, обилие даров природы и их разнообразие кажется безграничным. Но безудержная вакханалия красок и форм всегда подчинена у Снейдерса единому композиционному замыслу.
На рынке они хранились в бадьях с водой, чтобы покупатель мог выбрать самую свежую рыбу.
Особо привлекает к себе живая сценка в правом (относительно полотна) нижнем углу: маленькая собачка с висящими ушками забралась с испуга на корзину со снедью и лает на кольчатую нерпу, а морской зверек смотрит на шумящую с удивлением.
Снейдерс не списывает рабски, следуя натуре. Снейдерс хорошо знал породы разных птиц — попугая, удода, щегла, ласточку и их повадки.
Снейдерс, Франс – Фруктовая лавка
.
Источник: http://aquareller.com/wdr/201807/fruktovaya-lavka-sneyders/
Работа Снейдерса «Фруктовая лавка»
Прежде чем рассказать о работе Снейдерса «Фруктовая лавка» обратимся к описанию стиля барокко.
Основными чертами стиля барокко считают торжественность, парадность, пышность, жизнеутверждающий характер, динамичность.
Искусство барокко обладает смелыми контрастными масштабами колористики, тени и света, игры фантазии и реальности, а самые характерные черты барокко: броская цветистость и динамичность.
Интерьер эпохи барокко стали украшать портретами, подчеркивающими статус и престиж человека.
Яркий представитель барокко П.П.Рубенс, по моему мнению, очень точно определил суть стиля барокко:
Современный человек — это не древний грек; скульптору необходимо учесть упадок человеческого тела в современном обществе; древние много занимались физическими упражнениями, а теперь «большинство людей упражняет свои тела лишь в питье и обильной еде».
Поэтому подражание античности согласно Рубенсу придает произведению искусства характер «надуманности» и приводит «лишь к искажению натуры».
Таким образом, барокко восстает против антицизма и идеализации Ренессанса во имя «природы» — правдоподобия, естественности, во имя своеобразного барочного «реализма».
Наиболее характерной чертой для искусства барокко является сознание дисгармонии, понимание прекрасного как иллюзорного.
Это — не естественное, нормальное состояние, а состояние случайное или декоративное, не происходящее из внутренней природы предмета либо иррациональной красоты целого, которой нельзя обнаружить в реальности.
По отношению к естественному прекрасное выступает как начало необычайное, чудесное, незакономерное, неправильное, странное.
Искусству барокко свойственны грандиозность, пышность и динамика, интенсивность чувств, пристрастие к эффектной зрелищности, совмещению иллюзорного и реального, воздействие на воображение и чувство зрителя драматическим напряжением, сильным контрастам масштабов и ритмов, материалов и фактур, света и тени. События трактуются в грандиозном плане, художники предпочитают изображать сцены мучений, экстазов или панегирики подвигам, триумфам.
Для барокко также свойственны натюрморты с изображением даров природы, это больше всего наблюдается во фламандском искусстве. Фламандское барокко ярко и выразительно проявило себя в декоративном искусстве (в резьбе по дереву, чеканке металла), искусстве гравюры, но особенно — в живописи.
Рассмотрим картину фламандского художника Франса Снейдерса (1579—1657) «Фруктовая лавка».
Особым жанром во фламандском искусстве XVII в. был натюрморт. Франса Снейдерса называют «Рубенсом натюрморта», «лавки» Снейдерса оставляют неизгладимое впечатление. Как правило, такие натюрморты служили декоративным украшением больших богатых интерьеров, поэтому фламандский натюрморт обычно велик по размеру в отличие от голландского.
В знаменитой картине «Фруктовая лавка», художник изобразил лавку, переполненную изобилием фруктов. В его картине грудами лежат на столах прекрасно написанные дары природы.
Художник располагает фрукты в неожиданных сочетаниях и при резком освещении, показывая многообразие фактур и красок.
Снейдерс умышленно располагает предметы таким образом, что они кажутся, словно перерезанными рамой, что заставляет зрителя мысленно продолжить композицию, создает ощущение безграничности пространства.
Поражает знание и точность воспроизведения художником всех неисчерпаемых богатств природы.
В натюрмортах Снейдерса предметы больших размеров полностью охватывают живописное пространство. Связывает эти фрагменты друг с другом цвет, и он же придает композиции декоративное единство.
Великолепная фруктовая лавка Франса Снейдерса насыщена цельными, яркими красками.
Именно благодаря этим приемам декоративные произведения художника украшали залы, дворцы и замки королей и вельмож Фландрии.
Фруктовая лавка полна разнообразных плодов. Сложенные в корзины, они расставлены на полу и на столе. Рядом жанровый момент — хозяйка разговаривает с покупательницей, а маленькая обезьянка в это время опрокидывает корзину с персиками.
Глядя на натюрморт Снейдерса, иногда удивляешься, откуда в художнике появилась такая любовь к изобилию, порой граничащая с гурманством?
Не следует слишком доверять этой картине изобилия — реальный быт того времени был значительно более скромным. Перед зрителем воплощение духа старой доброй Фландрии, любви её народа к земным дарам и простодушной мечты о благодатной Стране бездельников, где жареные куропатки влетают в рот всем желающим.
Воспевая богатство природы и изобилие даров земли, Снейдерс любовно передавал форму, фактуру и цвет предметов, объединяя их в роскошные декоративные композиции, выдержанные в спокойной нарядной гамме. Мастерство Снейдерса высоко оценил Петер Пауль Рубенс, с 1613 г. приглашавший его к сотрудничеству для работы над изображениями животных.
Источник: http://yaneuch.ru/cat_04/rabota-snejdersa-fruktovaya-lavka/600996.3535637.page1.html
История еды в Европе (краткая и упрощённая)Художник — Франс Снейдерс, картина «Фруктовая лавка»
История еды в Европе (краткая и упрощённая)
Худ. Франс Снейдерс «Фруктовая лавка»
Начало нашей эры.
Жители Римской империи:
— Ну и дураки эти германские варвары! Как можно жрать свинину с пивом, когда все порядочные люди потребляют хлеб, овощи и вино?!
Германские варвары:
— Ну и дураки эти жители Римской империи! Как можно жрать хлеб, овощи и вино, когда все порядочные люди потребляют свинину с пивом?!
Несколько столетий спустя:
Германские варвары:
— А хлебушек так ниче, если распробовать… И винишко – штука забористая…
Жители Римской империи (уже распадающейся):— А свинина – все-таки вещь… Но пиво – дрянь!
Проходит еще пара столетий, Римская империя распадается окончательно, начинается бардак, моры и глады.
Средневековые крестьяне (бывшие жители Римской империи + германские и прочие варвары):
— Жрать нечего, жрать нечего, жрать нечего… Зерновые не родят, свиньи дохнут, высокие римские технологии просраны – скоро, наверное, ноги протянем… О, каштанчик растет! А ну, попробуем смолоть его и чего-нибудь испечь!
Христианская церковь:
— Ребят, вы там мелите себе чего хотите, только не забывайте выращивать виноград! Нам для причастия винище требуется.
Средневековые крестьяне Северной Европы:
— Так у нас холодно — нифига не вызревает и сплошная кислятина получается!
Христианская церковь:
— Наплевать. Все равно выращивайте.
Крестьяне (пожертвовав часть земли под виноградники):
— Жрать нечего, жрать нечего, жрать нечего… Пойти, что ли, в общинные леса поохотиться?
Зарождающийся феодализм:
— А хрен вам! Было общинное – стало наше, так что пошли вон из наших лесов!
Крестьяне:
— Бл…дь!!!
Христианская церковь:
— И вообще, мясо – вредно. Во всяком случае, по средам, пятницам, субботам, в Рождественский пост, в Великий пост… короче, две трети года жрать его мы вам запрещаем.
Крестьяне и феодалы:
— Бл…дь!!!
Церковь (западная):
— Зато в пост можно есть яйца!
Церковь (восточная):
— Нет, нельзя!
Крестьяне и феодалы:
— Да вы уж как-нибудь разберитесь между собой, что ли!
Церкви (западная и восточная):
— Нам некогда, у нас раскол. Впрочем, можете лопать рыбу – на это мы обе согласны.
Феодалы:
— О, класс! Да, кстати, крестьяне: пруды-озёра-реки теперь тоже наши.
Крестьяне:
— Бл…дь! И что нам теперь жрать?
Феодалы и церковь:
— Как что? Вон, репа в огороде, капуста, бобы, опять же… Кстати, тут кто-то, кажется, придумал каштаны в муку молоть? Ну вот, в самый раз для вашего брюха!
Крестьяне мрачно жрут каштановый хлеб, заедая овощами с огорода: сначала плюются, потом привыкают. В протоколах инквизиционного допроса жителей окситанской деревни Монтайю начинает фиксироваться ласковое обращение к любимой женщине: «капусточка моя».
Феодалы и зарождающееся купечество:
— А мы зато жрём мясо, а мы зато жрём мясо! Ой, блин, а что это так в ноге кольнуло?
Медики будущего (злорадно):
— А это, ребята, подагра! Развивается при чрезмерном употреблении мяса и недостаточном употреблении овощей. «Королевская болезнь» ещё называется.
Феодалы и купечество (польщённо):
— А-а, ну раз королевская, тогда ладно. Всё равно смердам хуже нашего!
Медики будущего:
— Ещё бы, у них у каждого первого дефицит животного белка в рационе. И неурожаи по семь раз за двадцать лет… А впрочем, всё равно вам всем это скоро будет по барабану.
Крестьяне, феодалы и купечество:
— Почему?
Генуэзцы, везущие на своих кораблях из Крыма чумную палочку:
— А вот почему!!!
Чума принимается косить белковонедоедающую бедноту и подагрических авитаминозных богатеев.
Выжившие (две трети населения):
— О, а ресурсов-то как-то больше стало…
Крестьяне и прочая беднота:
— А рабочих рук меньше! Так, ребята, слушайте сюда: хотим повышенную зарплату и землю в аренду на льготных условиях!
Феодалы и купечество:
— А ху-ху не хо-хо?
Крестьяне и беднота:
— А серпом-молотом по башке?
Начинаются восстания майотенов, тюшенов и прочих чомпи. Восстания, конечно, подавляются, но жить становится всё-таки немножко легче. Особенно на югах.
Сицилийцы:
— Мужики, смотрите, какую мы штуку придумали – «макароны» называется! Вроде пасты, только хранить можно очень долго!
Вся остальная Италия:
— Тьфу, гадость сушёная!
Сицилийцы:
— Ничё-ничё, это вы просто ещё не распробовали!
Испанцы (возвращаясь из только что открытого Нового Света):
— А мы тут вам картошечки с помидорчиками привезли.
Вся остальная Европа:
— И на хрена они нам?
Испанцы:
— Ну, не знаем, индейцы вон как-то жрут…
Европа (пытаясь прожевать картофельные ягоды):
— Бл…дь!!! Да это же отрава!!!
Испанцы:
— Ничё-ничё, это вы ещё просто не распробовали… А, впрочем, не хотите – не надо. Вот вам тогда кукуруза.
Крестьяне Северной Италии:
— А ну, а ну, дайте сюда, может, нам подойдёт… Ух ты! Подошла! И родит в десять раз больше, чем пшеница! Теперь мы только её жрать и будем!!!
Медики будущего:
— Ой, ребята, не надо только её! В ней же никотиновой кислоты нет! Вы бы хоть зелени какой к ней добавили…
Крестьяне:
— Да ну нафиг.
В итоге по Северной Италии прокатывается эпидемия пеллагры, вызванной отсутствием в рационе никотиновой кислоты.
Тем временем в немецком Виттенберге:
Мартин Лютер (прибивая молотком 95 тезисов к дверям Замковой церкви):
— Тук-тук… Нафиг Рим… Тук-тук… Нафиг папу… Тук-тук… Нафиг вообще всё это идолопоклонничество…
Германия (оживившись):
— Что, и посты без мяса тоже нафиг?
Мартин Лютер:
— Тук-тук… Угу. И их тоже.
Германия:
— Ура!!!
Начинаются религиозные войны. В результате половина Европы порывает с католицизмом выкорчёвывает виноградники в северных районах и разрешает себе лопать мясо круглый год.
Мясо, правда, по карману далеко не всем, поэтому нищим протестантам приходится жрать в основном те же зерновые, что и нищим католикам.
Зерновые родят по-прежнему хреново (сам-два или даже сам-один – короче, сколько посадили, столько и собрали), и живётся народу, мягко говоря, голодновато, до тех пор, пока в восемнадцатом веке во Франции…
Фармацевт и агроном Антуан Огюст Пармантье:
— Европа!!! Слушай меня!!! Я сделал великое открытие!!!
Европа:
— Ась?
Пармантье:
— Помните, испанцы из Америки картошку привозили?
Европа:
— Ага. Отрава редкая. Свиньи, правда, клубни хорошо жрут – так для свиней с тех пор и выращиваем.
Пармантье:
— Я тут в прусском плену побывал – есть было нечего, так я этими клубнями вместе со свиньями питался. И знаете, очень так ничего на вкус!
Европа (недоверчиво):
— Да ну?
Пармантье:
— Приходите ко мне на обед, попробуете!
Пармантье устраивает картофельные званые обеды, на которые приглашает всяких знаменитостей вроде Лавуазье и Бенджамина Франклина.
Европа (убедившись, что знаменитости не сдохли):
— Гляди-ка, а в этом и впрямь что-то есть… Давайте, что ли, сеять картофель?
Ирландцы:
— Давайте, давайте! У нас проклятые англичане все поля под пастбища отжали – так хоть картошкой сыты будем. Места ей много не нужно, родит она классно – только её и будем теперь сеять!
Агрономы будущего (встревоженно):
— Нет, нет, только не монокультура! Вы что, забыли, что в Северной Италии было?
Ирландцы (мрачно):
— Какая, нахрен, разница? У нас всё равно выбора нет – жрать-то больше нечего!
В середине девятнадцатого века по Ирландии прокатывается эпифитотия фитофтороза и уничтожает все посевы картофеля. Начинается Ирландский картофельный голод, в результате которого погибает как минимум четверть населения Ирландии.
Чуть-чуть ранее (снова) во Франции…
Повар Николя Франсуа Аппер:
— Господа! А вы знаете, что если еду запаять в жестяные банки и прокипятить, то она будет храниться о-о-очень долго?!
Наполеон Бонапарт:
— Хм, хм… А ведь это решает проблему снабжения припасами моих победоносных войск в той жопе мира, куда я собираюсь их повести… В производство, немедленно!!!
И вот тут происходит натуральная революция в мире жратвы. До изобретения Аппером консервов продукты умели хранить либо солёными, либо копчёными/вялеными (ну ещё вот сыр из молока умели делать и варенье – тоже, в сущности, способ консервации). Теперь же можно было сохранять практически ЛЮБУЮ жрачку годами – а значит, можно возить продавать её на любое расстояние.
В итоге жратва предсказуемо дешевеет – особенно если учесть, что к тому времени селекционеры наконец-то довели до ума домашний скот (в частности, из тощих и борзых свиней Средневековья вывели нормальных толстых хрюх) и сельскохозяйственные культуры (та же пшеница – ура! – начала родить как минимум сам-десять). Широкие массы населения чуть ли не впервые в истории перестают регулярно голодать, тем более что дальше прогресс прёт со страшной силой…
Американец Джон Гори (1850 год):
— Ребята, я изобрёл ХОЛОДИЛЬНИК!!!
Американские железнодорожные компании:
— А что если поставить его на колеса… Ух ты, получился вагон-рефрижератор! Производители жратвы, налетай! Предлагаем железнодорожные перевозки!
Производители:
— Клёво! А можно ещё быстрее перевозить? Самолётом, там, например…
Авиастроители:
— Нет, пока нельзя… И сейчас пока нельзя… И сейчас тоже ещё нельзя… О, уже можно! Только дороговато получится.
Производители:
— Ничего, кому надо – купят.
Население (за последние 150 лет выросшее на целую голову и откормившееся в среднем килограмм на 20, глядя на себя в зеркало):
— Ух ты ж чёрт, кажется, пора худеть…
Глянцевые журналы:
— Жрать не модно! Жрать не модно! Модно не жрать!
Производители (журналам, тихо):
— Да вы чего, опупели???
Журналы (исправившись):
— Модно жрать только диетическое! Только растительное! Нет, только белковое! Нет, только без ГМО! Нет, только специально разработанное в лабораториях ведущих британских учёных! Только сырое! Только варёное! Только жареное на оливковом, нет, на облепиховом, нет, на кокосовом масле! Только утром! Только в полдень! Только после захода солнца!..
Население (поглощая одновременно сырое, варёное и жареное сразу на всех маслах с утра до вечера):
— Ага, ага, ага… Я вот уже чувствую, как худею прямо на глазах… Килограммы прямо улетают!.. Ой, а что это ремень на мне лопнул?
Средневековые крестьяне (глядя с того света на своих потомков):
— НУ ВЫ, БЛ…ДЬ, И ЗАЖРАЛИСЬ!!!
Конец.
Источник: http://filov.mypage.ru/istoriya_edi_v_evrope_kratkaya_i_uproshnnayahudojnik_-_fran.html
Загрузка...
