Описание картины василия сурикова «казак»

Сочинение по картине Сурикова Степан Разин 6 класс

Картина Степан Разин наполнена грустью. Казацкий атаман выглядит мрачным и задумчивым, его товарищи также серьезны и сосредоточены.

Единственный веселый персонаж — казак, предлагающий пленному персу чашу с вином. Скорее всего, он пьян, и оттого не тяготят его думы и не тревожат тяжелые мысли.

Пленник отказывается отвечать на гостеприимство весельчака. Так же как и остальных, его одолевает грусть.

На картине – раннее время суток, о чем говорит синевато-розовый оттенок, окрасивший реку и небеса в рассветный час. Паруса наполнены ветром, но вокруг словно царит полная безмятежность. Однако спокойствие это обманчиво, и во всем прослеживается тревога и напряжение.

Главным образом, это проявляется в самом атамане, в его напряженной позе, нахмуренных бровях, тяжелом отрешенном взгляде. Казалось бы, все хорошо, рядом верные соратники, но что-то тревожит мысли Разина, беспокоит его.

Подперев голову рукой, он слушает песню кобзаря. Но развлечение это не приносит ему радости и удовольствия. Ничто не может отвлечь его от тяжелых дум. Настроение героя передается и зрителю, заставляя его чувствовать тревогу.

Образу Степана Разина противопоставлен персидский князь. Да, с одной стороны, они похожи – оба мрачны и задумчивы, однако их разделяет бездна. Каждый из них имеет разное происхождение, по-разному относится к жизни: если перс уже смирился со своей судьбой, понимая, что обречен, то Разин наоборот стремится к борьбе, пытается спорить со своей судьбой.

Казаки окружены красивым пейзажем. В их образах отсутствует разбойничья удаль и необузданный нрав. Это обычные люди, на долю которых выпала тяжелая судьба. Это сильные люди, но они устали от самих себя и собственной жизни.

Пренебрежительное отношение к богатству подчеркивается автором в нескольких моментах – повсюду валяются охотничьи трофеи, мутную гладь реки рассекают края дорогих ковров.

Главная цель казаков – вовсе не обогащение, а стремление к воле. Но вся беда состоит в том, что не знают они, что представляет собой истинная воля.

Атаман задумывается об этом, его волнует будущее, которое не сулит никакой радости или особой надежды.

В конце концов, становится ясно, что не откажется атаман от своей разбойничьей судьбы и поисков истинной свободы.

Сочинение-описание вариант 2

Суриков Василий Иванович начал писать картину Степан Разин в 1900 году. Сразу после представления полотна публике, картина имела огромный успех. Это 6-ти метровое полотно, отражающее суть исторического эпизода, пришлось по вкусу многим.

На картине мы видим большую ладью под парусом, которая плывет по спокойной и тихой реке. В этой ладье, на дорогих коврах лежит атаман Степан Разин в богатых одеждах, видимо сняв их с барского плеча, который в своё время поднял на Волге восстание, перешедшее в крестьянскую войну.

Его лицо сосредоточено и серьезно, взгляд полон раздумий. Поза атамана говорит о том, что он на стороже и бдителен. Его не веселит ни награбленное, ни веселые песни казаков. Такими же мыслями наделены и гребцы. Их напряженность, усталость и вялость видна невооруженным глазом.

Вокруг Степана Разина изображены казаки, каждый из которых занят своим делом, кто-то спит, а кто-то отдыхает и пьёт, радуясь о превосходной добыче.

Главная фигура Разина изображена в центре картины, привлекая наше внимание. Особенно чувствуется тишина утра, отражающаяся белой дымкой над водой реки и легкими лучами утреннего солнца.

Очень сильно запечатлен момент поднятия всех весел, делающее ладью похожую на большую птицу, стремящуюся в простор.

Вся картина пропитана воздухом и светом, хотя она выдержана в темных и мрачных тонах, наполняя нас тревогой.

Особенное место в картине занимает плененный персидский князь. Он всем своим видом и сутью противопоставлен атаману. Разин, смотря на княжича, возможно, видит в нем отражение своего скорого будущего. Он спокоен и ожидает своего часа.

Вся картина, а именно ладья, струящаяся по реке, окружена невероятно красивым пейзажем. Пастельные тона неба, берега и воды дают нам осознание тишины и умиротворения. В лицах казаков мы не видим гнева, а наоборот мы видим усталость от того современного быта и горькой людской доли. Главное что тревожит их это свобода души и тела, а не награбленные богатства, такие как ковры.

Обществознание — описание для 6 класса

Описание настроения картины Степан Разин

Природный казак Василий Суриков

Василий Иванович Суриков родился 24 января 1848 года в сибирском городе Красноярске в казачьей семье.

Своей принадлежностью к казачеству Суриков очень гордился. Став всемирно известным художником, академиком живописи, во время заграничных поездок он представлялся просто. Предельно просто: «Я — Суриков, русский казак».

Конечно, слово «cossack» в девятнадцатом веке было в Европе на слуху – помнили здесь и о наполеоновских войнах, и о крымской, и о двух турецких — так что подобное представление вполне могло повергнуть европейца в трепет. Однако вряд ли живописец добивался такого эффекта – все современники, оставившие воспоминания о Василии Ивановиче, отмечали, что был он молчалив, «преподносить» себя не любил.

С Ермаком пришли с Дона его предки по отцовской линии, от которых он унаследовал гордый, вольнолюбивый характер. Мать также была из старинной казачьей семьи Торгошиных. Петр и Илья Суриковы, как и Василий Торгошин, упоминаются среди участников Красноярского бунта 1695-1698 годов. Суриков гордился своим происхождением и писал об этом: «Со всех сторон я природный казак…

Мое казачество более, чем 200-летнее». Не осталась для него бесследной и художественная одаренность родителей. Отец его, страстный любитель музыки, великолепно играл на гитаре и считался лучшим певцом Красноярска; мать, прекрасная вышивальщица, обладала врожденным художественным вкусом.

Истоком формирования понятий Сурикова о красоте была Сибирь, с суровостью, подчас жестокостью нравов, с мужеством людей, удалью народных игр, с «древней русской красотой» девичьих лиц, с величественной природой, живым дыханием истории. «Идеалы исторических типов воспитала во мне Сибирь с детства», — вспоминал он. К раннему детству восходят и первые попытки Сурикова рисовать: «…

Мне шесть лет, помню, было — я Петра Великого с черной гравюры рисовал. А краски от себя: мундир синькой, а отвороты брусникой.»

Первым, кто заметил мальчика, был Н. В. Гребнев — учитель рисования Красноярского уездного училища, которое Суриков окончил в 1861 году с похвальным листом. По заданию Гребнева он копировал гравюры с картин старых мастеров, постепенно постигая искусство их времени. «Гребнев меня учил рисовать, чуть не плакал надо мною», — с благодарностью говорил Суриков о своем первом наставнике.

Чтобы поддержать семью после смерти отца, Суриков вынужден служить канцелярским писцом. Иногда приходилось, вспоминал он позднее, «яйца пасхальные рисовать по три рубля за сотню»; однажды он выполнил на заказ икону «Богородичные праздники».

Рисунки Сурикова привлекли внимание красноярского губернатора П. Н. Замятина, и тот ходатайствовал перед Советом Академии о зачислении Сурикова учеником.

Из Петербурга пришел положительный отзыв о работах, но с оговоркой, что стипендия назначена не будет. Помог богатый золотопромышленник П. И. Кузнецов, любитель искусства и коллекционер, который взял на себя расходы по содержанию молодого художника.

В середине декабря 1868 года с обозом Кузнецова Суриков отправился в дорогу, длившуюся два месяца. К экзаменам в Академию Суриков оказался недостаточно подготовленным. Он поступил в школу Общества поощрения художеств к М. В.

Дьяконову и за три летних месяца освоил трехгодичный курс. 28 августа 1869 года Суриков успешно сдал вступительные экзамены в Академию художеств, его приняли вольнослушателем и зачислили в головной класс.

Осенью следующего года он уже работает над первым самостоятельным произведением «Вид памятника Петру I на Сенатской площади в Петербурге» (1870, ГРМ).

Учился Суриков в Академии успешно, брал от занятий все возможное. Блестящие достижения у молодого живописца были в композиции, недаром товарищи называли его «композитором».

Развитию природных данных художника во многом способствовал П. П. Чистяков, воспитавший многих мастеров русского искусства. В Академии Суриков с успехом исполнил ряд композиций на античные темы; к этому периоду относится и его картина из древнерусской истории «Княжий суд» (1874, ГТГ).

В апреле 1875 года художник приступает к программной работе на Большую золотую медаль: «Апостол Павел, объясняющий догматы христианства перед Иродом Агриппой, сестрой его Вероникой и римским проконсулом Фестом» (ГТГ). Композиция картины не выходит за рамки академических канонов, но в ней уже намечается интерес к психологии героев.

По словам Чистякова, «допотопные болвано-тропы провалили самого лучшего ученика во всей Академии Сурикова, за то, что мозоли не успел написать в картине», и Большой золотой медали, дающей право на заграничную командировку, он не получил. Суриков заканчивает Академию в звании классного художника 1 степени.

Когда же через полгода он «в виде исключения» получил возможность уехать за границу, то попросил взамен этого разрешить ему выполнить заказ по росписи московского храма Христа Спасителя. Подготовительные работы Суриков выполнял в Петербурге, лишь уточняя в Москве необходимые детали.

С июня 1877 года художник окончательно переехал в Москву, сделав в течение двух лет фрески, изображающие четыре Вселенских собора. Больше Суриков никогда на заказ не писал.

В 1878 году Суриков женился на Елизавете Августовне Шарэ, внучке декабриста П. Н. Свистунова. Счастливая семейная жизнь и относительная материальная обеспеченность позволили художнику «начать свое» — обратиться к образам русской истории. «Приехавши в Москву, попал в центр русской народной жизни, сразу стал на свой путь», — вспоминал он впоследствии.

Казалось, заговорили сами стены древнего города. В его воображении вставали образы минувшего, возникал замысел картины, которая представлялась ему «потрясающей». «Утро стрелецкой казни» (1878-1881, ГТГ) действительно потрясает. Но не ужасами смерти, а мощью характеров, трагедийностью одного из переломных этапов российской истории.

«Торжественность последних минут мне хотелось передать, а совсем не казнь», — пишет Суриков об этом полотне. Стрельцы, идущие на смерть, полны достоинства. Они проиграли в этой схватке и не просят пощады. В массе народа, который «волнуется подобно «шуму вод многих»», Суриков выделяет впечатляющие характеры.

Особенно выразителен рыжебородый стрелец, гневный взор которого, как бы прочерчивая всю композицию, сталкивается со взглядом Петра.

Архитектурный пейзаж с Василием Блаженным, который Сурикову «кровавым казался», не просто исторический фон, он композиционно увязан с движением массы.

«Торжественность последних минут» художник передает не только в гордой красоте русских людей, но и в той живописной палитре, которая вобрала в себя тона рассветного неба, цвета одежд и куполов собора, узорочье дуг на телегах и даже сверкание ободьев колес.

Уже в этой картине проявились замечательные достоинства Сурикова-колориста, живописные поиски которого определялись мыслями и чувствами, владевшими художником. «Когда я их («Стрельцов») задумал, — писал Суриков, — у меня все лица сразу так и возникли. И цветовая краска вместе с композицией, я ведь живу от самого холста, из него все возникает».

Картина прямо на выставке была куплена П. М. Третьяковым, и вновь художник работает над тем, что его привлекает: «»Боярыню Морозову» я задумал еще раньше «Меньшикова» — сейчас после «Стрельцов». Но потом, чтобы отдохнуть, «Мешикова» начал».

Если в «Стрельцах» показана трагедия массы, складывающаяся из судеб отдельных людей, то в картине «Меншиков в Березове» (1883, ГТГ) Суриков сконцентрировал внимание на одном сильном характере, в личной драме которого был отзвук трагедии России.

Каким бы чисто бытовым эпизодом ни был подсказан Сурикову «узел» действия его будущей картины, созданный в ней образ приобретает историческую значимость… Низкая изба, освещенная неярким светом свечи, крохотное слюдяное оконце покрыто причудливыми морозными узорами. Огромной фигуре Меншикова тесно под этими низкими потолками, в этой избенке.

Этому сильному и властному человеку привычны иные масштабы жизни. С Меншиковым трое его детей. Все они должны были стать вершителями честолюбивых замыслов отца. Должны были… Ситуация драматична. И талант Сурикова помог уловить в ней красоту и тонкость проявления человеческих чувств, передать их в облике героев картины и колористическом строе.

«»Меньшиков» из всех суриковских драм — наиболее «шекспировская» по вечным, неизъяснимым судьбам человеческим», — писал М. В. Нестеров.

… Первый эскиз «Боярыни Морозовой» появился в 1881 году; непосредственно к работе над картиной Суриков приступил три года спустя, написав «Меншикова в Березове» и побывав за границей. На этот раз Суриков обратился к образу сподвижницы протопопа Аввакума — Ф.П.Морозовой.

И вновь трагическая судьба сильной и страстной натуры для художника неотделима от судеб народа, который противился никоновским церковным реформам. «Я не понимаю действий отдельных исторических лиц без народа, без толпы, — писал Суриков, — мне нужно вытащить их на улицу».

При этом «толпа» у него не безлика, а слагается из ярких индивидуальностей.

Суриков хотел показать, как Морозова пробуждает в людях различные чувства, одновременно являясь средоточием этих чувств.

Поражает сила эмоционального воздействия всех компонентов полотна: формы, цвета, линейной композиции.

Картина национальна не только по сюжету, восходящему к событиям XVII века, но и по типажу, архитектуре, характерному зимнему пейзажу, по трактовке цвета, звучная ясная сила которого сродни светлому мировосприятию русского народа.

Суриков сумел выразить в великолепной живописи «Боярыни Морозовой»(1887, ГТГ) душевную твердость, самоотверженность, мужество и красоту русского человека.

Впервые картина появилась на Пятнадцатой передвижной выставке и получила самую восторженную оценку современников. В. В. Стасов писал: «Суриков создал теперь такую картину, которая, по-моему, есть первая из всех наших картин на сюжеты русской истории. Выше и дальше этой картины и наше искусство, то, которое берет задачей изображение старой русской истории, не ходило еще».

В начале 1888 года художник испытал тяжкое потрясение: умерла его жена. Суриков почти оставил искусство, предаваясь горю. Свидетельством тогдашнего состояния художника является картина «Исцеление слепорожденного», впервые показанная в 1893 году на передвижной выставке.

Вняв советам родных, Суриков вместе с дочерьми едет в Сибирь, в Красноярск. «И тогда от драм к большой жизнерадостности перешел, — вспоминал художник. — У меня всегда такие скачки к жизнерадостности бывали. Написал я тогда бытовую картину «Городок берут».

К воспоминаниям детства вернулся…» В картине «Взятие снежного городка» (1891, ГРМ), появившейся после трех исторических полотен, заметны прямые истоки огромного жизнелюбия художника, которое помогло победить горе и невзгоды. Этим жизнелюбием В. И.

Суриков наделял и героев своих произведений.

В 1891 году Суриков возвращается в Москву. «Необычайную силу духа я из Сибири привез», — отмечает он. Художник принимается за работу над новым полотном «Покорение Сибири Ермаком» (1895, ГРМ).

«Две стихии встречаются» — эти слова Сурикова встают в памяти, когда видишь изображенную грандиозную сцену битвы. Народ здесь предстает во всем величии своего подвига. Движение войска направляет легендарный Ермак; его фигура сразу выделяется и в то же время она не отделима от казаков.

Цельность, сплоченность — отличительная черта казацкого войска. По контрасту с ним армия Кучума, которую охватила паника, кажется разобщенной. Прославляя мужество русских, Суриков и во вражеском стане видит заслуживающие внимания черты, отмечает самобытную красоту «инородцев».

Работая с натуры над созданием образов хакасов и остяков, Суриков замечает: «Пусть нос курносый, пусть скулы, а все сгармонировано…»

Эпический характер картины определен не только значимостью сюжета (момент столкновения двух исторических сил), не только четко переданным движением огромной массы людей, но и средствами живописи. По определению Нестерова, живопись Сурикова — «крепкая, густая, звучная, захваченная из существа действия, вытекающая по необходимости».

«Переход Суворова через Альпы» (1899, ГРМ), естественно, продолжает тему воинского героизма русских людей, начатую в «Покорении Сибири». Появление картины на Двадцать седьмой передвижной выставке в 1899 году совпало со столетним юбилеем Альпийской эпопеи.

Над картиной Суриков начал работать в 1895 году, а в 1898 году в Швейцарии, на месте знаменитого исторического перехода, писал этюды к ней.

«Главное в картине — движение, — говорил художник, — храбрость беззаветная — покорные слову полководца идут». Пейзаж картины: уходящие ввысь вершины гор, окутанные пеленой облаков, то темные, то сверкающие холодным голубоватым блеском — позволяет зрителю острее ощутить трудности перехода, почувствовать значительность подвига суворовских чудо-богатырей.

Несколько лет работал Суриков над своим последним большим полотном «Степан Разин» (1907-1910, ГРМ). Картина давалась ему нелегко, и художник возвращался к ней уже после того, как работа была показана зрителям.

В 1909 году В. И. Суриков пишет в одном из своих писем: «Относительно «Разина» скажу, что я над той же картиной работаю, усиливаю тип Разина. Я ездил в Сибирь на родину, и там нашел осуществление мечты о нем».

Картина поражает ощущением приволья. Она красива перламутровыми переливами красок, воздухом, пронизанным солнечными лучами, общей поэтичностью.

Красотой природы как бы подчеркивается тяжелая дума атамана, словно отделяющая его от хмельного веселья казаков. Очевидно, целью Сурикова было передать внутреннее состояние этого сильного мятежного характера.

Об этом свидетельствуют и его слова, сказанные художнику Я. Д. Минченкову: «Сегодня я лоб писал Степану, правда теперь гораздо больше думы в нем?»

Последний созданный Суриковым исторический образ — образ Пугачева; сохранился эскиз 1911 года, изображающий предводителя крестьянского восстания заключенным в клетку…

В 1912 году на выставке Союза русских художников экспонировалась картина Сурикова «Посещение царевной женского монастыря» (ГТГ). Историко-бытовой характер этого полотна сближает его с подобными же работами А. Рябушкина и С. Иванова.

Значительно искусство Сурикова-портретиста. Прежде всего — это прекрасные этюды к историческим полотнам и «Снежному городку». Глубоко раскрыты характеры в «Портрете доктора А. Д. Езерского» (1911, частное собрание), «Портрете человека с больной рукой» (1913, ГРМ), «Автопортретах» (1913, ГТГ; 1915, ГРМ); удивительно красивы женские образы в его портретных произведениях.

Умер Суриков 6 марта 1916 года и похоронен рядом с женой в Москве, на Ваганьковском кладбище.

источники:

http://www.hrono.ru/biograf/bio_s/surikov_vi.php

http://lazarevs-007.livejournal.com/167851.html

Источник: http://ksovd.ru/ksovd/249-prirodnyi-kazak-vasilii-surikov.html

Суриков В.И. Степан Разин. Описание картины

1906 г. Масло, холст. 318 x 600 см Русский музей, Санкт-Петербург, Россия.

Описание картины Сурикова В.И. «Степан Разин»

Огромное 6-метровое полотно – последняя историческая картина художника – изображает эпизод из жизни любимого героя народных былин и песен. Написана виртуозно, но без сложного полифоничного драматизма.

Степан Разин – донской казак и атаман, поднявший на Волге в 1670 году крестьянское восстание, которое переросло в мощную крестьянскую войну, продолжавшуюся примерно год – с весны 1670 по апрель 1671 года.

Во власти казаков находились Саратов, Самара, Астрахань. После того как московский патриарх придал Разина анафеме, атаман был захвачен казачьими старшинами и выдан властям.

В июне 1671 года в Москве публично казнен.

На картине изображена ладья, плывущая по широкой и просторной глади реки. Она подчинена диагональной композиции – плывет из правого нижнего угла в левый верхний. Посредине ладьи на коврах возлежит сам атаман, погруженный в нелегкую думу, лицо его серьезно, поза выдает напряжение и бдительность.

Вокруг него – казаки: кто на веслах, кто спит, кто выпивает, кто играет на музыкальном инструменте. Условно они разделены на 2 части: те, что на корме, веселы и беззаботны и олицетворяют молодые деньки и казачью вольницу; на носу – гребцы, объединенные общим делом, напряженные и уставшие.

Поднятые в данный момент вверх весла в сочетании с натянутым парусом придают ладье символическое сходство с птицей в полете.

Фигура Разина расположена в центре картины, поэтому привлекает к себе главное внимание зрителя; ничто не отвлекает от нее, вокруг только вода и небо. Атмосфера утренней тишины передана за счет белой дымки над водой и золотистого отблеска солнечного света, покрывающего гладь реки. Картина выдержана в темноватых тонах и создает впечатление наполненной тревогой.

Первый вариант картины был показан публике в 1906 году, в период, названный впоследствии Первой русской революцией. «В самую революцию попал», замечал автор. Актуальна времени идейная суть картины – судьба людей, выступивших против власти. Это не призыв к действиям и не буйный протест, а размышления о судьбе народа в переломные исторические эпохи – на примере допетровского времени.

Лучшие картины Сурикова В.И.

Источник: http://www.hudojnik-peredvijnik.ru/surikov-v-i/surikov-v-i-stepan-razin/

Василий Суриков: «Со всех сторон я природный казак…» — Церковь Успения Богородицы

24 января 1848 года родился великий русский художник Василий Иванович Суриков.

1 марта 1881 года, ровно в день убийства государя императора Александра II, на открывшейся IX выставке картин Товарищества передвижных художественных выставок В.И.Суриков представил картину «Утро стрелецкой казни». На современников она произвела ошеломляющее впечатление.

Хотел художник того или нет, но своими «Стрельцами» он как бы соединил невидимыми нитями убийство царя и не менее страшное событие — казнь стрельцов в 1698 году.

Тогда это событие раздвоило Россию, разделив её на людей, оставшихся преданными своей старине, вере, самобытности, и на западников, увидевших в Европе образец для подражания.

“Утро стрелецкой казни” 1881 Третьяковская галерея, Москва

Давайте вспомним картину «Утро стрелецкой казни». Из действующих лиц выделим главных: государя, только что вернувшегося из Европы, и стрельца, с гневом и негодованием смотрящего на него. Два расколовшихся мира пронзают друг друга неприязненным взглядом — Древняя Русь и Русь, которая держит ориентир на Запад.

Пётр I, возвратившийся из Европы в Москву для подавления стрелецкого восстания, сделал всё, чтобы порвать с влиянием, оказываемым на него русскими людьми. Он развёлся с женой Евдокией Лопухиной, отправив её в монастырь.

Увлекся немкой Анной Монс, любовницей Лефорта, которую швейцарец любезно уступил ему, дабы знать более полно о мыслях государя. К тому времени Пётр отменил патриаршество на Руси, вступил в масонскую ложу (его ввёл в неё Лефорт), увлёкся Западом. Ему стала близка протестантская церковь.

Родная Православная Церковь стала чуждой ему, и он отторгает её.

Стрелец изображён на картине со свечой в руке. Свеча — это символ Русской Церкви, её глубокой духовности, преданности человека родной земле. За ним народ — те самые стрельцы, предки которых брали Казань, победили хазар, а за Петром I — иноземцы и виселицы. Впечатление сильнейшее.

Сурикову было 33 года, когда его, настоящего сибиряка (он принадлежал к старой казацкой семье, давно переселившейся в Сибирь), признали самым выдающимся художником. В русской живописи до него никто не передал так мощно и проникновенно грозную стихию русской народной жизни.

Василий Суриков. Взятие снежного городка

«Русским он был до мозга костей, — вспоминал князь С.А.Щербатов. — Яркость этой фигуры по сравнению с типами петербургских художников меня привлекала и сама по себе, и в силу контраста. Суриков “освежал” и бодрил своим появлением.

Культурным он не был, не говорил ни на каком языке, кроме русского, но русскую историю он знал прекрасно, и человек он был жизни, а не книги, не “человек музеев”, а непосредственного вдохновения, пытливый, наблюдательный и довольно презрительно относящийся к другим художникам, с которыми почти не видался. Цену он себе знал, и когда творил, то вся жизнь с утра до ночи была только его картина… Всё остальное не существовало и забывалось…»

Творчество художника поддерживалось глубокой идеей, которая рождалась в нём при прочтении документов петровской эпохи. Чем более он вникал в записки современников, дневники иностранцев, тем большее негодование вызывали у него те, кто пришёл с Запада с желанием поработить Россию. В памяти В.И.

Сурикова свежи были слова его горячо любимого учителя П.П.Чистякова: «Пора нам начинать поправлять великие замыслы Великого Петра! А поправлять их только и можно, сбросив привитую личину обезьяны. Взять образ простого русского человека и жить простым русским духом, не мудрствуя лукаво.

Нужно убедиться, что и мы, люди русские, созданы по образу и подобию Божию, что, следовательно, и мы люди; и можем быть и хорошими, и деловыми и сами можем совершенствовать свой гений во всём, во всяком честном деле и начинать, а не смотреть, как ленивая и пакостная обезьяна, на чужие руки! С юности я презирал и ненавидел холопство русского перед иностранцами…»

П.М.Третьяков купил «Стрельцов» для своей галереи, заплатив за картину 8000 рублей серебром. Деньги по тем временам бешеные.

«Утро стрелецкой казни» высоко оценили собратья-художники. Репин сообщал Павлу Михайловичу: «Картина Сурикова делает впечатление неотразимое, глубокое на всех. Все в один голос высказали готовность дать ей самое лучшее место: у всех написано на лицах, что она — наша гордость на этой выставке».

Не только картина, но сама личность художника, его «настоящность», «добротность», духовность и талантливость поражали окружающих.

Автопортрет

Суриков часто приходил в Лаврушинский переулок, разглядывал «Стрельцов», размещённых в галерее. Чувствовалось, переживал давнее. Говорил неожиданно: — Ничего нет интереснее истории. Только читая историю, понимаешь настоящее.

А знаете, я в Петербурге ещё решил «Стрельцов» написать. Задумал я их, когда в Петербург из Сибири ехал. Тогда ещё красоту Москвы увидел. Как я на Красную площадь пришёл — всё это у меня с сибирскими воспоминаниями связалось. Все лица сразу так и возникли.

Вот стрелец с чёрной бородой — это Степан Фёдорович Торгошин, брат моей матери. А бабы — это, знаете ли, у меня и в родне такие старушки были, сарафанницы, хоть и казачки. А старик — это ссыльный один, лет семидесяти.

— И, помолчав, продолжал: — В Сибири, скажу я вам, народ другой, чем в России: вольный, смелый… Про нас говорят: красноярцы — сердцем яры.

Трудно сказать, в каком направлении развивался бы талант Сурикова, не направь Академия художеств своего выпускника вместо заграницы в Москву писать в храме Христа Спасителя «Вселенские соборы». Переезд в Первопрестольную сыграл в жизни художника решающую роль. По вечерам, кончив работу в храме, Суриков отправлялся бродить по городу и всякий раз незаметно сворачивал к кремлёвским стенам.

В. Суриков. Первый Вселенский собор.

«Эти стены, — рассказывал Василий Иванович, — сделались любимым местом моих прогулок именно в сумерки. Спускающаяся на землю темнота начинала скрадывать все очертания, всё принимало какой-то новый, незнакомый вид, и со мною стали твориться странные вещи.

То вдруг покажется, что это не кусты растут у стены, а стоят какие-то люди в старинном русском одеянии, или почудится, что вот-вот из-за башни выйдут женщины в парчовых душегрейках и с киками на головах.

Да так ясно, что даже остановишься и ждёшь: а вдруг и в самом деле выйдут? И скоро я подметил, что населяю окрестности этих стен знакомыми мне типами и костюмами, теми, которые я столько раз видел на родине, дома. Доставляли мне эти вечерние прогулки огромное наслаждение, и я всё больше и больше пристращался к ним.

И вот однажды иду я по Красной площади, кругом ни души. Остановился недалеко от Лобного места, засмотрелся на очертания Василия Блаженного, и вдруг в воображении вспыхнула сцена стрелецкой казни, да так ясно, что даже сердце забилось. Почувствовал, что если напишу то, что мне представилось, то выйдет потрясающая картина…»

В. Суриков. Константинопольский Собор.

Вскоре Суриков приступает к написанию другой картины — «Меншиков в Березове».

Прочитанный им дневник австрийского посланника Корба, свидетельства современников, документы давно минувших лет позволили ему по-другому взглянуть на светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова.

Этот человек, вышедший из народа, надевший вслед за государем иноземное платье, всё же, как показало время, остался, не в пример государю, русским по духу человеком.

Василий Суриков. “Меншиков в Березове”

Выставленная 2 марта 1883 года в Петербурге на XI выставке Товарищества передвижных художественных выставок картина «Меншиков в Берёзове» сразу привлекла к себе внимание. О ней заговорили, горячо заспорили.

Появление её вызвало большие разногласия как среди художников, так и в обществе. Умный, благородный И.Н.Крамской, требовательный к себе и к другим, увидев картину, даже как бы растерялся. Встретив шедшего на выставку В.И.

Сурикова, остановил его, сказав, что видел «Меншикова», но картина ему непонятна — или она гениальна, или он с ней недостаточно освоился. Она его и восхищает, и оскорбляет своей безграмотностью, «ведь если Меншиков встанет, то он пробьёт головой потолок». П.М.

Третьяков, однако, не слушая никого, тут же купил картину для своей галереи, заплатив художнику 5000 рублей.

В одном сошлись все — художник передал в картине историческую драму. Силой собственных переживаний Суриков убедил зрителя в реальности своего видения.

Отныне именно таким и будет представляться всем сосланный в полярный Берёзов любимец Петра I Александр Меншиков. Характер сильный, трагический.

Удивительно, что падение с вершин власти совершило благотворный переворот в душе Меншикова, возвысило его нравственно.

По прибытии в ссылку светлейший князь принялся за строительство церкви. Сам копал землю, рубил брёвна, устраивал внутреннее убранство храма. Когда церковь была построена, занял при ней скромную должность пономаря.

Ежедневно с рассветом Меншиков первым приходил в храм и последним покидал его. «Благо мне, Господи, — повторял Александр Данилович безпрестанно в молитвах, — яко смирил мя еси».

Близ этой церкви он и был похоронен 12 ноября 1729 года.

Очевидна определённая связь между картинами «Утро стрелецкой казни» и «Меншиков в Берёзове». В той и другой Суриков обращается к петровскому и послепетровскому времени. Ему важно понять, что произошло с Россией, что коренным образом изменило её национальный ход развития.

Россия при Петре I была сбита со своего национального, естественного пути. Царь, можно сказать, на два столетия откинул Россию назад. И задуматься здесь было о чём. Работая над «Стрельцами» и «Меншиковым», В.И.

Суриков искал первопричины современных волнений в том далёком времени.

Пётр I совершил, может быть, самый большой грех, самое большое преступление — упразднив патриаршество в России. Лишь в конце жизни, поняв, что сотворил он, какое зло впустил в русские земли, он попытался исправить положение вещей, подчинив другие конфессии Святейшему Синоду, но было поздно. Увы, ему и здесь помешали. Он умер неожиданно рано.

И не о борьбе ли света и тьмы, добра и зла в душе русского человека картина «Меншиков в Берёзове»?

Мысль искала ответа и на следующий вопрос: а что же Русская Церковь, что случилось с ней, почему она так ослабла при Алексее Михайловиче, что не могла поправить «деяний» Петра I? Раскол Русской Церкви — событие не случайное в России, это трагедия, которую трудно сравнить с чем-либо в русской истории по глубине и значению.

С этими мучительными вопросами художник приступил к «Боярыне Морозовой». Ему хотелось воссоздать образ вдохновенной страдалицы за старую веру. Помогли воспоминания детства. Однажды он был свидетелем, как по одной из красноярских улиц, запруженной народом, везли арестанта на эшафот. Помнились и лица любопытных горожан, глазеющих на арестанта.

“Боярыня Морозова” 1887 Третьяковская галерея, Москва

Сама картина ясно виделась ему. Но нужны были этюды с натуры. Помогли старообрядцы. Ещё увидев «Стрельцов», они прониклись благорасположением к Сурикову и решились позировать ему. Они же помогали художнику и в его поисках, «с кого боярыню Морозову написать».

По отточенности, выверенности и глубине «Боярыня Морозова» явилась самым значительным, программным произведением художника.

Изможденная суриковская героиня некрасива в обычном понимании, но она прекрасна всепобеждающей красотой человеческого духа. Её вдохновенное лицо и высоко поднятая рука с двуперстным знамением запоминаются как единственно реальная художественная правда.

«Самая выдающаяся картина — это картина Сурикова “Боярыня Морозова”», — писал П.П.Чистяков в марте 1887 года В.Е.Савинскому, а вскоре затем и Третьякову: «Очень она (картина Сурикова) верно и сильно выражает собою нашу матушку Русь, и прошлую, да и теперешнюю».

Правде жизни Суриков остался верен до конца своих дней.

Этот сибиряк обратил внимание зрителя к отечественной истории, показав её русскому человеку в своей неприукрашенной, невыдуманной сути.

И если учесть, что Россия XVII–XVIII веков резко отличалась от суриковских времён и тем паче от времён нынешних, можно понять, как далеко провидчески смотрел художник, как глубоки были его переживания за предстоящую судьбу страны. Суриков по-своему пророк в русской исторической живописи.

Наталия Петровна и Лев Михайлович АНИСОВЫ

На анонсе: Василий Суриков. Автопортрет

Источник

Источник: http://klin-demianovo.ru/http:/klin-demianovo.ru/analitika/56398/vasiliy-surikov-so-vseh-storon-ya-prirodnyiy-kazak/

Василий суриков — могучий воскрешатель прошлого

«Я исчезаю…» — таковы были последние слова, сказанные умирающим Василием Суриковым… А до этого — сорок лет титанической работы, грандиозные произведения, поражавшие всех и всякого, всеобщее восхищение и суеверное поклонение перед гением художника.

Боярыня Морозова, Утро стрелецкой казни, Меньшиков в Березове, Покорение Сибири Ермаком, Переход Суворова через Альпы, Исцеление слепорожденного Иисусом — каждая из этих картин становилась целой эпохой в развитии русской живописи.

И вряд ли можно вспомнить другого русского художника XIX века (за исключением Левитана), чей талант и творческое наследие имели бы такой большой резонанс и такое значение для всей нашей русской культуры.

Императрица Анна Иоанновна в петергофском Тампле стреляет оленей, 1900.

Французский критик Делинь пишет о Сурикове:

Народ – действительно главный герой картин художника. «Я не понимаю действия отдельных исторических лиц, – говорил Суриков, – без народа, без толпы. Мне нужно вытащить их на улицу».

Большой маскарад в 1772 году на улицах Москвы с участием Петра I и князя И.Ф.Ромодановского, 1900

Василий Иванович Суриков родился 24 января 1848 года в Красноярске. Его предки по отцу и матери принадлежали к казачьим семьям. «Мои предки покоряли Сибирь вместе с Ермаком, а дед мой атаманом был. Со всех сторон я — природный казак».

С детства Василий восхищался величественной природой Сибири. Он говорил: «Идеалы исторических типов воспитала во мне Сибирь с детства; она же дала мне дух, и силу, и здоровье».

В детстве обнаружилась способность мальчика замечать необычное, красивое. Художник так говорил позднее об этой своей особенности: «Увижу что-нибудь, поразившее внимание, сразу ярко замечу во всех подробностях, и потом стоит только припомнить, и оно, как живое, перед глазами».

Рисовать Василий начал рано. Сначала, как он сам говорил, «на стульях сафьяновых рисовал – пачкал». А в шесть лет скопировал с черной гравюры Петра Великого и сам раскрасил: синькой – мундир, а брусникой – отвороты.

Изба, 1873

Первый, кто обратил внимание на живописные способности Сурикова, был учитель рисования Красноярского уездного училища Н.В. Гребнев.

В 1859 году умер отец и семья стала испытывать материальные затруднения. Сдавали часть дома квартирантам и за счет этого жили.

Суриков, начавший учиться в гимназии, вынужден был ее оставить и поступить в 1862 году в Енисейское общее губернское управление канцелярским писцом. Василий Иванович потом рассказывал: «Очень я по искусству тосковал.

Мать какая у меня была: видит, что я плачу – горел я тогда, – так решили, что я пойду пешком в Петербург».

Мечта Сурикова осуществилась благодаря помощи красноярского губернатора П.Н. Замятина и золотопромышленника П.И. Кузнецова, оплатившего все расходы на поездку Сурикова в столицу и его учение в Академии художеств.

Старик-огородник, 1882

В конце 1868 года Василий отправился в Петербург, куда добрался в феврале следующего года.

Сначала он поступил в школу Общества поощрения художников, чтобы подготовиться к экзамену в академии.

В апреле он держал экзамен в Академию художеств, но неудачно, и только в августе, после усиленных летних занятий, был принят сначала вольнослушателем, а год спустя – в 1870 году – слушателем академии.

За время учебы Василий писал картины и рисунки, главным образом на библейские темы, за которые неоднократно получал медали, золотые и серебряные, денежные премии.

В марте 1874 года Суриков получил первую премию за превосходный живописный эскиз композиции «Пир Валтасара».

В том же году он создал первую композицию на тему древнерусской истории «Княжий суд», где ему удалось достигнуть впечатления достоверности происходящего.

Княжий суд

Он принимается вскоре за заказ на роспись четырех панно на тему: «Вселенские соборы» в храме Христа Спасителя, чтобы получить деньги и иметь возможность заниматься своим творчеством. Это был первый и единственный заказ, который выполнил Суриков в течение своей жизни.

В июне 1877 года он переехал в Москву на постоянное жительство, а в 1878 году Суриков женится на Елизавете Августовне Шарэ, внучке декабриста П.Н. Свистунова.

Счастливая семейная жизнь и относительная материальная обеспеченность позволили художнику «начать свое» – обратиться к образам русской истории.

Со следующего года начинается его напряженная работа над первой исторической большой картиной «Утро стрелецкой казни».

Утро стрелецкой казни, 1881

«На глазах зрителя разыгрывается страшная драма. Как будто слышишь плач, слившийся в одно глубокое рыдание. Кричит охваченная ужасом маленькая девочка, рыдает молодая женщина, простившись с мужем, уткнулся в ее платье плачущий ребенок. Казнь еще на началась, но наступили последние минуты прощания с жизнью. Страшные, мучительные.

Народной толпе, беспорядочно сгрудившейся перед храмом Василия Блаженного, художник противопоставляет Петра со свитой на фоне кремлевской стены. Петр неумолим и грозен. Он уверен в своей правоте.

Суриков хорошо понимал прогрессивность петровской политики, но в то же время художник не мог не сочувствовать народу, не мог не страдать вместе с ним. Суриков взволнованно повествует о силе и упорстве русского народа в борьбе за свои интересы.

Художник не ввел в картину ни одной натуралистической, устрашающей детали. Он говорил, что не ужас смерти хотел передать, а торжественность последних минут перед казнью, все прекрасное, что раскрылось в душах простых людей, – мужество у осужденных, глубина скорби и нежность у их близких».

Картина была экспонирована на Девятой передвижной выставке в марте 1881 года. Еще до открытия выставки Репин писал П.М. Третьякову:

Сразу же после окончания «Утра стрелецкой казни» у Сурикова возникает замысел картины «Боярыня Морозова». «»Боярыню Морозову» я задумал еще раньше «Меншикова», сейчас же после «Стрельцов». Но потом, чтобы отдохнуть, «Меншикова» начал».

Меншиков в Березове, 1883

«Суриковский «отдых» – картина «Меншиков в Березове» (1883) вызывает восхищение, – пишет Л.А. Большакова.

– В русской живописи уже были созданы исторические полотна, воспроизводящие трагические события далекого прошлого, в центре которых стояла судьба выдающейся личности… Но ни у кого из них трагедия отдельной исторической личности не звучала так мощно, так величественно, как у Сурикова».

М.В. Нестеров писал о картине: «…Мы с великим увлечением говорили о ней, восхищались ее дивным тоном, самоцветными, звучными, как драгоценный металл, красками.

«Меншиков» из всех суриковских драм наиболее «шекспировская» по вечным, неизъяснимым судьбам человеческим.

Типы, характеры их, трагические переживания, сжатость, простота концепции картины, ее ужас, безнадежность и глубокая волнующая трогательность – все, все нас восхищало».

Художник посещает Германию, Францию, Италию, Испанию. Он изучает картины Веронезе, Тициана, Тинторетто, его внимание привлекает и современное европейское искусство. Много и увлеченно работает художник над этюдами.

Он пишет на родину: «Да, колорит – великое дело! Видевши теперь массу картин, я пришел к тому заключению, что только колорит вечное неизменяемое наслаждение может доставить, если он непосредственно, горячо передан с натуры».

Картина «Сцена из римского карнавала» (1884), показанная на Тринадцатой передвижной выставке 1885 года, свидетельствует о новых колористических исканиях Сурикова. Смеющееся смуглое лицо девушки удивительно хорошо связывается с розовым капором домино, плотно охватывающим прелестную темноволосую головку.

По возвращении из-за границы работа над «Боярыней Морозовой» (1887) поглотила все внимание Сурикова. Художник рассказывал, как искал образ Морозовой: «Только я на картине сперва толпу написал, а ее после.

И как ни напишу ее лицо – толпа бьет… Ведь сколько времени я его искал. Все лицо мелко было. В толпе терялось. В селе Преображенском на старообрядческом кладбище – ведь вот где ее нашел… И вот приехала к нам начетчица с Урала – Анастасия Михайловна.

Я с нее написал этюд в садике в два часа. И как вставил ее в картину – она всех победила».

Боярыня Морозова, 1887

Пленяющие русской красотой женские образы также взяты художником из жизни: «Девушку в толпе, это я со Сперанской писал – она тогда в монашки готовилась. А те, что кланяются, – все старообрядки с Преображенского».

Один из ведущих образов в картине – юродивый, олицетворяющий народные страдания. Прототип его был найден Суриковым на одном из московских рынков. «Вижу – он.

Такой вот череп у таких людей бывает… В начале зимы было. Снег талый. Я его на снегу так и писал. Водки ему дал и водкой ноги натер… Он в одной холщовой рубахе босиком у меня на снегу сидел.

Ноги у него даже посинели. Я ему три рубля дал… Так на снегу его и писал».

В картине Суриков добился исключительной экспрессии и значительности лица Морозовой.

«В худощавой фигуре Морозовой, в тонких длинных пальцах ее рук, в том, как она сидит, вытянув и крепко сжав ноги, судорожно вцепившись в боковину саней одной рукой и взметнув вверх другую со сложенным двуперстием, чувствуется и огромное нервное напряжение и внутренняя сила, – отмечает Г.П. Перепелкина.

– Это именно та Морозова, про которую ее наставник протопоп Аввакум сказал: «Персты рук твоих тонкостны, а очи молниеносны. Кидаешься ты на врагов, как лев». Веришь, что эта женщина могла вдохновлять, вести за собой многих – так сильна была ее собственная вера, пусть фанатичная, так ярка была ее личность».

В картине Морозова – центральный образ и по психологической нагрузке и по расположению на холсте. Но этот образ не противостоит многоликой народной массе, не поднимается над ней, а, скорее, связывается с толпой, организует ее.

В третьей своей большой картине – «Покорение Сибири Ермаком» (1895) – Суриков поднялся на необычайную даже для него высоту исторического прозрения.

Художник говорил, что композиция картины была им продумана и решена до того, как он ознакомился с летописным изложением события. «А я ведь летописи не читал. Она [картина] сама мне так представилась: две стихии встречаются.

А когда я, потом уж, Кунгурскую летопись начал читать вижу, совсем, как у меня. Совсем похоже. Кучум ведь на горе стоял. Там у меня скачущие».

Покорение Сибири Ермаком, 1895

В «Ермаке» черты народных характеров Суриков возвел до степени эпического величия. Работая с натуры над лицами хакасов и остяков, Суриков открыл поразительный закон красоты: «Пусть нос курносый, пусть скулы, – а все сгармонировано. Это вот и есть то, что греки дали – сущность красоты. Греческую красоту можно и в остяке найти».

Репин писал по поводу «Ермака»: «Впечатление от картины так неожиданно и могуче, что даже не приходит на ум разбирать эту копошащуюся массу со стороны техники, красок, рисунка».

Последней исторической картиной художника был «Степан Разин», задуманный им еще тогда, когда он работал над «Боярыней Морозовой», и законченный только в 1907 году.

В.И. Суриков. Степан Разин. 1906 г.

А. Жукова пишет: «…Хмурый на головном струге сидит Разин. Разбита на Каспии флотилия персидского шаха. Пленный перс тоскует напротив атамана. Лучшие люди крестьянской России идут за Разиным; бить бояр, дворян и приказных, «учинив так, чтобы всяк всякому был равен», уже песни о Разине поют.

Но неясны пути крестьянской революции. Тяжкую думу думает атаман. Поднятые весла за его спиной – как крылья. Поверженного орла напоминает атаман – художник словно предсказывает его мрачную судьбу и думает вместе с ним: каким же путем идти России?.. А струг величаво плывет по широкой Волге, «добрыми молодцами изусаженный».

И движение струга, как движение самой русской истории, завораживает зрителя».

Последняя большая картина «Посещение царевной женского монастыря» была написана Суриковым в 1911–1912 годах и экспонировалась на выставке Союза русских художников 1912 года.

Картина эта не изображает какую-либо историческую личность, а является глубоким раздумьем художника об участи русской женщины, сияющая молодость которой обречена на прозябание в монастырском застенке.

Для образа юной царевны художник взял портретное изображение внучки Н.П. Кончаловской.

Посещение царевной женского монастыря, 1912

— Илья Ефимович Репин о художнике:«С Суриковым мне всегда было интересно и весело.

Он горячо любил искусство, вечно горел им, и этот огонь грел кругом его и холодную квартирушку, и пустые его комнаты, в которых, бывало: сундук, два сломанных стула, вечно с продырявленными соломенными местами для сиденья, и валяющаяся на полу палитра, маленькая, весьма скупо замаранная масляными красочками, тут же валявшимися в тощих тюбиках. Нельзя было поверить, что в этой бедной квартирке писались такие глубокие по полноте замыслов картины, с таким богатым колоритом».

— Художник Сергей Маковский о Сурикове: «Он действительно видит прошлое, варварское, кровавое, жуткое прошлое России и рассказывает свои видения так выпукло-ярко, словно не знает различия между сном и явью.

Эти видения-картины фантастическим реализмом деталей и цельностью обобщающего настроения вызывают чувство, похожее на испуг. Мы смотрим на них, подчиняясь внушениям художника, и бред его кажется вещим. Правда исторической панорамы становится откровением.

В трагизме воскрешенной эпохи раскрывается загадочная, трагичная глубина народной души».

Портрет О.В.Суриковой (в замужестве Кончаловской), дочери художника, в детстве, 1888

Как-то перед самым открытием передвижной выставки Репин стал просить у Сурикова картину в Академию.

Передвижники с Академией враждовали — и туда и сюда картины давать не полагалось. Суриков сидел на диване, а Репин над ним навис и все просил и просил.

Суриков несколько разозлился: — На колени! Репин не постыдился и встал! А Суриков расхохотался:

— Ну вот, хоть дышать можно. А картины — не дам! (информация не подтверждена)

Источник: https://moiarussia.ru/vasilij-surikov-moguchij-voskreshatel-proshlogo/

Наш великий Суриков

В январе следующего года исполнится сто лет со дня смерти великого русского художника Василия Ивановича Сурикова. Вся Россия чтит память этого замечательного человека, уникального живописца.

А для красноярцев он дорог ещё и как земляк. В Красноярске имя Сурикова можно встретить часто, для некоторых оно уже приелось, стало обычным и мы часто даже не задумываемся, за что же так превознесли красноярца Сурикова.

Давайте вспомним.

В.И. Суриков

Фамилия «Суриков» произошла от названия минерала красного или жёлтого цвета «сурик». Это достаточно распространённая в России фамилия, её носили купцы, казаки, крестьяне по всей России. В XIX веке получил известность уроженец Ярославской губернии поэт Иван Захарович Суриков, автор стихотворений «Детство» («Вот моя деревня, вот мой дом родной…») и «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина…»

Те же Суриковы, от которых произошёл наш герой, пришли в Сибирь в XVII веке, вскоре после основания Красноярского острога. Историк Г.Ф. Быконя установил, что один из братьев Суриковых, поселившихся в Красноярске, взял фамилию Нашивошников, потомки же остальных братьев продолжали носить фамилию Суриковых.

Суриковы были казаками, пришедшими, вероятно, с Дона. В самом конце XIX века, работая над картиной «Покорение Сибири Ермаком», художник обнаружил своих однофамильцев на Дону в станице Раздорской и счёл, что он и эти Суриковы имеют общих предков.

Из красноярских Суриковых в истории остались Пётр и Илья Кривой, активные участники разразившегося на рубеже XVII – XVIII вв. «Красноярского бунта», когда казаки отказали в доверии двум царским воеводам подряд, изгнали их из города и около пяти лет сами управляли Красноярском. Такими предками художник впоследствии очень гордился.

Позднее Суриковы служили рядовыми казаками и офицерами. Двоюродный дед художника Александр Степанович Суриков дослужился до звания атамана Енисейского казачьего конного полка. Родной дед — Василий Иванович был сотником в Туруханске.

Отец художника Иван Васильевич сменил казачью службу на работу чиновника в губернском правлении. В 1830-х годах Иван Васильевич построил для своей семьи двухэтажный дом из сибирской лиственницы, который сохранился до наших дней в неприкосновенности. Ныне здесь мемориальный музей художника — Музей-усадьба В.И. Сурикова.

Дом, в котором родился В.И. Суриков

Лиственница — очень влагостойкое дерево. Впитывая влагу, она становится прочной, как камень. сибиряки часто строили дома из лиственницы, а на Западе её использовали для свай.

Более полутора тысячелетий простояли под водами Дуная сваи моста Траяна, стоят на лиственничных сваях Венеция и Санкт-Петербург. Стоит и родной дом художника.

Первый этаж находится примерно на полметра ниже уровня земли (а сам фундамент на глубине более двух метров), за счёт этого на первом этаже зимой было теплее, а летом прохладнее.

Василий Суриков родился 12 (24) января 1848 г. в суриковском доме, крестили его во Всехсвятской церкви (сейчас на её месте ТК «Квант»). Семья Суриковых была большая. С Иваном Васильевичем жили двое его братьев (они умерли молодыми), дочь Елизавета от первого брака, жена Прасковья Фёдоровна (урождённая Торгошина) и двое детей – Катя и Вася.

Мальчик рос смелым и самостоятельным, с детских лет охотился, хорошо ездил верхом. Рано начал рисовать.

Когда настала пора отдавать Васю в школу, Иван Васильевич стал жаловаться на здоровье и попросил перевести его на службу вне города.

Назначили его винным приставом в село Сухой Бузим (ныне Сухобузимо), туда вся семья и переехала. Василий поступил в красноярское уездное училище, в течение учебного года жил в Красноярске, а летом — у родителей.

В Сухом Бузиме у Прасковьи Фёдоровны родилось несколько детей, но четверо из них подряд умерли в младенчестве. Это был страшный удар для матери и как милость Божию она восприняла последнего своего ребёнка Сашу, который выжил. Саша Суриков родился в 1856 г. в Сухом Бузиме, а в 1859 г. умер Иван Васильевич.

Прасковья Фёдоровна с тремя детьми перебирается обратно в Красноярск. Оставшись без кормильца, она не пала духом и сделал всё, чтобы поставить на ноги своих детей. Свою старшую дочь Катю она обучила всем премудростям рукоделия, и вдвоём они шили на продажу.

Небольшую пенсию (около трёх рублей в месяц) получала Прасковья Фёдоровна как вдова чиновника. Но главный доход (десять рублей в месяц) приносила сдача квартирантам второго этажа, сами Суриковы размещались на первом этаже.

Прасковья Фёдоровна трудилась от зари до зари, прислуги в доме не держала, для себя и квартирантов всё делала сама, редкие свободные минуты посвящала рукоделию.

В.И. Суриков. Портрет Прасковьи Фёдоровны Суриковой, матери художника. 1887 г. Государственная Третьяковская галерея

По окончании уездного училища Василий поступил на службу в канцелярию губернского правления переписчиком.

В это время на втором этаже суриковского дома поселился полковник Иван Корх с женой Варварой Павловной (она была дочерью губернатора П.Н. Замятнина). Корхи видели, как рисует Суриков, и отрекомендовали его Замятнину.

Губернатор взял Сурикова учителем рисования к своей младшей дочери, а затем познакомил его с богатым золотопромышленником и меценатом Петром Кузнецовым.

Пётр Иванович Кузнецов

Пётр Иванович предложил Сурикову отправиться на учёбу в Петербургскую Императорскую Академию художеств. Все затраты Кузнецов взял на себя. В 1868 г. Василий уехал в Петербург, оставив в родном доме мать Прасковью Фёдоровну и брата Александра. Незадолго до этого в селе Тесь умерла сестра Сурикова Екатерина Виноградова.

В.И. Суриков. Портрет Екатерины Ивановны Виноградовой, сестры художника. 1914 г. Музей-усадьба В.И. Сурикова

Академию Суриков окончил в 1876 г. одним из лучших выпускников. Он очень гордился, что его учителем в Академии был величайший педагог Павел Петрович Чистяков. В ущерб собственному творчеству Чистяков всего себя отдал педагогике, его учениками были Крамской, Поленов, Репин, Суриков, Врубель, Серов. Во время учёбы однажды в 1873 г. Суриков провёл лето в Сибири.

Когда Суриков оказался в Петербурге, он вдруг понял, что проехал не три тысячи вёрст, а по меньшей мере двести лет. Петербург — мегаполис того времени, с бешеным ритмом жизни, последними техническими новинками.

А позади был маленький патриархальный Красноярск с небольшими деревянными домами, во многих окнах была ещё слюда. И отношения между людьми сохранялись старинные. И казалось, что так живут все.

Но вдруг оказалось, что живут и по-другому.

Всё это Суриков осознал, побывав в Петербурге и Москве. При изучении истории он обнаружил, что ему близки и понятны герои русского XVII века. Ведь они по своим нравам, обиходу, стремлениям во многом походили на тех людей, среди которых вырос художник. Персонажи русской истории двухсотленей давности оказались духовно близки сибиряку из старого казачьего рода.

В одном персонаже он узнавал деда, в другом дядю, в третьем соседа или знакомого. И такое проникновение в русскую историю, такая жизненная ситуация, в которой оказался Суриков, дала ему возможность направить свой огромный живописный талант в сферу исторической живописи. Поэтому в наше время информационной перенасыщенности невозможно повторить успехи Сурикова.

Вскоре после окончания Академии художеств Суриков женился, а затем переехал жить в Москву.

Как одному из лучших учеников, Академия дала Сурикову возможность получить заказ от казны — четыре масштабных картины (примерно 4х4 метра каждая) для грандиозного Храма Христа Спасителя в Москве. Суриков изобразил заседания первых четырёх Вселенских соборов.

Свободолюбивого художника тяготил постоянный контроль со стороны заказчиков, и получив за «Вселенские соборы» огромные по тому времени деньги – 10.000 рублей, он впоследствии больше на заказ никогда не работал.

В.И. Суриков. Четвёртый Вселенский Халкидонский собор. 1877. Государственный музей истории религии

В Москве Суриков жил со своей семьёй: женой Елизаветой Августовной и дочерьми Ольгой и Еленой. Елизавета Августовна была наполовину француженкой.

Художник впервые увидел её в католической церкви святой Екатерины, куда часто заходил послушать органную музыку. Он был очарован этой хрупкой скромной девушкой.

Август Шаре приданого за своей младшей дочерью дать не мог, но Сурикова это не интересовало, он заявил будущему тестю: «если откажете — увезу».

Елизавета Августовна Шаре

У Суриковых был счастливый брак, они очень любили друг друга. Елизавета Августовна очень трепетно относилась к творчеству мужа, помогала ему в работе, занималась хозяйством и воспитывала дочерей.

Первая большая картина молодого Сурикова, как громом поразившая публику — «Утро стрелецкой казни». Художник изобразил Красную площадь, молодого Петра I в окружении бояр, друзей и солдат-преображенцев. В центре картины стрельцы, восставшие против Петра и ведомые теперь на казнь.

В детстве Суриков не раз наблюдал казни на Острожной площади (она была между домом Суриковых и уездным училищем, где сейчас стадион «Локомотив») и впоследствии вспоминал: «Какие люди были, сто плетей выдерживали, не крикнув». Так же смелы и суриковские стрельцы.

Даже перед лицом смерти никто из них не просит пощады, а сидящий в телеге рыжий стрелец даже сжал кулаки и устремил на царя ненавидящий взгляд. Эти люди готовы претерпеть жестокие муки и смерть ради того, что они считали правдой.