Отец ТРИЗ Альтшуллер о Чюрленисе
Основатель ТРИЗ (Теории Решения Изобретательских Задач) Генрих Альтшуллер дал достаточно любопытный анализ картин Чюрлениса.
…Чюрлёнис — очень крупный изобретатель. Не в технике. Творческая жизнь Чюрлёниса очень коротка. Первые картины он нарисовал в 1903 году, а последние – в 1909 году. Семь лет от школы рисования до картин, которые сейчас считаются шедеврами. 400 картин.
Так получилось, что во многих картинах Чюрлёниса отчетливо просматриваются приемы, методы, подходы, операторы, которые он применял для решения задач.
Совокупность этих обстоятельств сделала биографию Чюрлёниса очень примечательной, интересной с позиций ТРИЗ.
…То, на что я впервые обратил внимание, это картина «Рекс». Океан или море. Я подумал, что океан, и до сих пор не изменил своего мнения. Океан. В центре океана стоит маленькая статуйка. Вид на нее как будто с вертолета, летящего на высоте 500-800 метров.
Второй снимок – ноги статуи и постамент, корабль. Мачты корабля еле дотягиваются до верха постамента. Начинаешь понимать, насколько велика эта статуя.
Третий кадр – пальцы ног статуи и верхушки мачт. Начинаешь понимать, что она не просто велика, она огромна.
Человеческий мозг обладает удивительной способностью. Он думает даже тогда, когда мы не хотим думать. Три картины. Они не представляют художественной ценности каждая в отдельности. Я очень люблю Чюрлениса, но видел и вижу, что каждая картина по отдельности – это не шедевр. Т.е.
она не лишена смысла, но взгляд невольно сканирует три картины, и через 2 минуты созерцания ты не воспринимаешь их порознь. Видишь эти картины как единое целое. Появляется ощущение огромности океана, в котором даже такая гигантская, чудовищная по размерам статуя – маленькое пятнышко на первой картине.
Это одна из первых попыток Чюрлениса, которую мы можем сейчас, задним числом, охарактеризовать как применение системного мышления в живописи.
Теперь представьте себе «Сонату моря». Первую из картин.
Видна конструкция этой картины. Те же три изображения, но только как бы нарисованные на прозрачном стекле и совмещенные. Если в «Рекс» Вам надо было разглядывать три картины по горизонтали и складывать, что, очевидно, вело к некоторым потерям, то здесь по-другому увидеть нельзя. На одной картине, на одном пространстве – три разных картины.
Вид на побережье с высоты птичьего полета. Виден берег. Видны дальние холмы. Деревья, растущие на этих дальних холмах, — очень маленькие, кажущиеся очень маленькими с большой высоты. Видна мелкая сеть волн. Как с самолета, когда он подлетает к городу на побережье. Это одна картина. Вторая – глазами человека, который зашел, скажем, по колено в воду.
На расстоянии вытянутой руки, нескольких вытянутых рук – волны, тени птиц, силуэты рыб, проплывающих у побережья. Это совсем другой взгляд на тот же участок моря и берега. Наконец, третья картина – подсистемы моря. Море состоит из капелек. И вот по всему экрану идут желтые капли моря. Картина, особенно не на репродукции, а в натуре, она потрясающа.
Система обладает свойствами, которые не имеют ее части. Вроде, все просто в отдельности, а результат какой-то магический, чарующий. Шесть тысяч картин, включая этюды, написал Айвазовский о море. Но там море глазами – фотографа. Если хотите, талантливого, но фотографа! Здесь же образ моря такой, которого не было еще ни разу в мировой живописи. Меня удивило, почему капельки желтые.
Я потом в Каунасе пообщался с литературоведами, музыковедами, историками, художниками. Неизменно задавал этот вопрос. На меня смотрели, как на дурака, а потом говорили: «Знаете, балтийское побережье – это янтарное побережье, это от янтаря». Несколько лет спустя я плавал с маской на Каспии. Занимался своим делом. Плаваешь, фотографируешь, киносъемку ведешь.
Однажды я выплыл под вечер, когда солнце ударило прямо в маску. Капли на стекле маски одновременно вспыхнули ярким желтым светом, как на картине Чюрлениса. Я много раз повторял этот эксперимент, пока солнце не село. Это были капли воды на маске. Но ведь масок не было, и не был аквалангистом-ныряльщиком Чюрленис. Только силой искусства можно создать такую прогностическую картину.
Чюрлёнис – очень сильный художник. Он экспериментатор. Он все время испытывал новые приемы, новые способы отражения мира.
Обратите внимание на третью картину «Соната моря».
Большая волна развернута как пасть гигантская какого-то чудища. Это своего рода вызов великому японскому художнику Хокусаи. У Хокусаи есть самая знаменитая его картина, которая называется «Большая волна». Вы ее наверняка видели на многочисленных репродукциях. Она устроена вот так: лодки с маленькими фигурками бросивших весла и пригнувшихся к днищу гребцов.
Две гигантские волны – лапы какого-то хищника. Пеной сделаны когти. Сейчас все сомкнется – и потонут лодки. Но вот задача для художника – как показать, что волна действительно очень большая? Нарисовать большую волну и маленькие лодки – этого мало. Этого достаточно для лодок, но недостаточно для искусства. Хокусаи сделал следующее – он нарисовал горизонт и Фудзияму.
Фудзияма – священная гора для каждого японца. Противоречие: Фудзияма (пятикилометровая) должна быть выше, чем волны, — для правдоподобия. И Фудзияма должна быть меньше, чем волны, чтобы нагнать страха на зрителя. Противоречие разрешено за счет соблюдения законов перспективы: очень далеко Фудзияма, она кажется меньше.
Для японца это шоковое зрелище – волна захлестывает Фудзияму – это же конец света! Что сделал Чюрленис? Картина Хокусаи вся воздушная, вся построена на пене. Чюрленис демонстративно сделал все наоборот. Он повернул эти волны. Одну сделал больше и заставил ее как бы окаменеть. Он заставил окаменеть и пену.
Пена застыла, и получился новый художественный эффект: вот сейчас обрушится эта тяжелая лавина камня на человека, не пенные когти, а тяжелые, грубые, гигантские куски застывшей лавы.
Очень интересна картина «Соната звезд».
Перед Чюрленисом стояла задача самой высокой трудности в живописи – показать бесконечность вселенной. Это задача 6 или 7 уровня. На картине звезд практически нет. Они вот в одной узкой дорожке в верхней части картины.
С левого края до правого края протянута маленькая коричневая дорожка — и на ней звезды. Звездный путь. По этой дорожке идет ангел. Если Вы верите в Бога, то поймете, почему идет именно ангел. И почему не простой ангел, а именно уставший ангел.
Ангел, согласно религиозным правилам, — нематериальное существо. Ангел не может устать, не может износиться. Если ангел на середине звездной дороги устал… Для религиозного человека это то же, что для японца Фудзияма ниже волн.
Для религиозного человека это символ безграничности – беспредельной протяженности и тяжести звездной дороги.
В настоящем искусстве определенно есть какая-то магия.
http://www.altshuller.ru
Источник: http://www.velvet.by/hobby/iskusstvo/elena-podgornaya/otets-triz-altshuller-o-chyurlenise
Презентация — Микалоюс Константинос Чюрлёнис
Слайд 1
Микалоюс Константинос Чюрлёнис
Слайд 2
Микалоюс Константинас Чюрлёнис – человек, сумевший сформулировать и воплотить в жизнь казавшуюся неосуществимой мечту художников русского Серебряного века – Синтез искусств.
Чюрленис считал, что главная тенденция в развитии искусства связана с трансформацией отдельных видов искусства в нечто целостное и единое. Он мечтал о звучащей живописи и зримой музыке. И он этого достиг.
Чюрленис Микалоюс Константинос (1875-1911) — литовский живописец и композитор.
Когда в 1907-1908 годах одна за одной начали появляться непревзойденные по точности цветопередачи живописные сонаты Чюрлениса «Солнечная», «Весенняя», «Летняя», «Морская», «Звездная», никому и в голову не пришло обвинить его в рационализме или в преднамеренном поиске новых форм выразительности. В этих полотнах действительно звучала музыка, музыка большой любви.
Слайд 3
Родился Константинос Чюрленис 22 сентября 1875 года в деревне Друскининкай в семье деревенского органиста, где было пять сыновей и четыре дочери. Отец рано начал учить Константиноса музыке, и в семь лет мальчик уже знал ноты и даже читал с листа.
Варшавский врач Маркевич, который приезжал летом в Друскининкай, познакомил юного «вундеркинда» со своим другом, меломаном М. Огинским, который содержал оркестровую школу. В тринадцать лет, после окончания начальной школы, Константинос поехал туда учиться. Огинский взял на себя финансовое обеспечение учебы Чюрлениса и в Варшавском музыкальном институте.
Здесь в то время преподавали 3. Сигетинский и 3. Носковский, которые находились под обаянием романтической музыки Шопена. Еще будучи студентом, Чюрленис написал много самых разных музыкальных произведений.
С отличием окончив в 1899 году институт, он отказался от должности в музыкальной школе в Люблине, написал симфоническую поэму «В лесу» (1900-1901) и поехал учиться в Лейпцигскую консерваторию. Окончив консерваторию, Чюрленис возвратился в Варшаву и жил на частные уроки. Еще учась в Лейпциге, он на последние деньги купил холст и краски.
А на каникулах в Друскининкае начал рисовать окрестные пейзажи, озеро, Неман. В 1902 году он посещал одну из варшавских художественных студий, потом частную школу живописи и художественных ремесел. Одна из первых его картин, которую он сам назвал символической, была «Музыка леса» (1903).
Слайд 4
В 1904 году Чюрленис поступил в Варшавскую школу изящных искусств, директором которой стал выпускник Петербургской академии литовский художник К. Стабровский. В это время в школе преподавали молодой пейзажист Ф. Рущиц, скульптор К. Дуниковский. Чюрленис учился у известного портретиста К.
Кшижановского. Потом появились созданные, а точнее сотканные из фольклорных мотивов «Сказка о крепости», «Сказка о замке», «Путешествие королевича», «Путешествие королевны». Осенью 1908 года Чюрленис поехал в Петербург, где познакомился с Добужинским, Бакстом, Сомовым и другими «мирискусниками».
Среди живописных произведений 1908-1909 годов заслуживают особого внимания символические композиции «Рекс», «Жемантийские кресты», «Арка Ноя», «Рай»… Но все больше тревоги, смятения, дурных предчувствий в его картинах. Появляются «Демон», «Прелюд», «Баллада о черном солнце»…
Как и Врубелю, Чюрленису не удалось победить душевную болезнь. Жена отвезла его из Петербурга в Друскининкай. Врачи настояли, чтобы Чюрлениса поместили в Пустельницкую больницу для душевнобольных под Варшавой. Возвратившись, он заболел тяжелым воспалением легких, потом случилось кровоизлияние в мозг.
10 апреля 1911 года его не стало.
Слайд 5
Картины М.К. Чюрлёниса«Лодка»«Мосты»«Дружба»
Источник: http://topslide.ru/literatura/mikaloius-konstantinos-chiurlionis
Чюрлёнис. Философия жизни
И снова для вас я предлагаю материал, подготовленный Тиной Гай,
статьи которой уже многим знакомы.
Её блог «В поисках мира и душевного спокойствия»
как большой ларец с драгоценностями,черпай,и ещё много остаётся…
На этот раз мы погрузимся в мир Чюрлёниса, удивительный и таинственный.
Таким ,во всяком случае он мне самой представляется…
автор статьи Тина Гай:Часть 1-я: Чюрлёнис. Философия жизни
чтобы прочитать название картины наведите просто курсор на иллюстрацию
Чюрлёнис очень загадочный и мистический художник, музыкальный и глубоко философский. Он — из Серебряного века, в котором творили великие поэты, писатели, художники и композиторы. Его судьба трагична и одновременно величественна, а созданный им мир, романтичный и сказочный, наполнен необычными образами, в которых зашифрованы мысли о Жизни, Вечности, Боге и Человеке.
Художник прожил неполных 36 лет, сделав очень много. Он написал несколько сот музыкальных произведений, в том числе главное – симфоническую поэму «Море», создал более четырехсот картин, которые уже тогда зрителю показались слишком загадочными и одновременно пугающими, он активно участвовал в культурной жизни своей малой Родины — Литвы и писал много лирических писем, сказок и стихов.
Чюрлёнис решал проблему синтеза искусств, в котором соединились бы музыка, цвет и слово. Но начать разговор об этом очень необычном художнике хочу не с картин, а с конца: с последнего философско-поэтического произведения, своеобразного творческого завещания мастера.
В нем выражена основная мысль художника: Жизнь — это трудная дорога к мечте, свободе и истине. И как бы ни был труден этот путь, он стоит того, чтобы идти по нему до конца, пока есть силы. Чюрлёнис прошел свой отрезок пути, повторив трагическую судьбу многих других художников, к которым слава пришла только после смерти….
Сказка
Устав от беготни по улицам большого города, я присел на скамейку, предназначенную для вестников. Был страшный зной, серо-желтые дома стучали зубами, вызывающе сверкали пестрые вывески, там и сям возносились позолоченные солнцем башни, а люди, измученные зноем, передвигались медленно, словно сонные.
Какой-то немолодой человек, уже старичок, с трясущейся головой, тяжело волоча ноги, опираясь на палку, остановился передо мной и внимательно стал меня разглядывать. Его глаза были печальны, исслезившиеся и будто бессмысленные.
На его груди висела веревочка, унизанная крестиками разной величины: были там большие железные, слегка поржавевшие, и поменьше – плоские медные, и совсем малюсенькие серебряные – полный набор.
«Нищий», – решил я – и уже было потянулся в карман за медяком, но старичок, странно прищурившись, таинственным шепотом спросил: «Приятель, не скажешь ли, как выглядит зеленый цвет?»
«Зеленый цвет? Гм… Зеленый цвет это цвет … ну, такой, как трава… деревья, деревья тоже зеленного цвета – листья, – ответил я ему и огляделся вокруг. Но нигде не было никакого деревца, никакого росточка травы.
Старичок рассмеялся и взял меня за пуговицу: «Если хочешь, идем со мной, приятель. Я тороплюсь в тот край, по пути расскажу тебе кое-что интересное». И когда я, встав, последовал за ним, старик начал рассказывать:
«Когда-то очень давно, когда я был молод, как ты, сынок, было так же вот жарко. Устав от беготни по улицам большого города, я присел на скамейку, предназначенную для вестников. Был страшный зной.
Серо-желтые дома стучали зубами, вызывающе сверкали пестрые вывески, там и сям возносились позолоченные солнцем башни, а люди, измученные зноем, передвигались медленно, словно сонные.
Долго смотрел я на них и страшно затосковал по лугам, деревьям, зелени, – такой, знаешь ли, майской зелени. Собрался вдруг и пошел, и так вот шел всю жизнь в напрасных поисках ее в городе. Я шел и шел все дальше и дальше, обращаясь к встречным, но они, вместо ответа, давали мне крестики.
Я поднимался на высокие башни, но, увы, насколько хватало глаз – всюду виделся только город, город, и нигде – зелени. Однако я чувствовал, что есть она в этом краю, только мне, видать, не дойти – стар я уже. Эх, если бы недалеко, так хотя бы мог и отдохнуть: благоухание, мушки жужжат, а кругом зелень, трава, деревья».
Посмотрел я на старичка – он улыбался, как дитя, и плакал. Прошли мы, молча, еще часть пути, в конце его старичок сказал: «Ну, с меня хватит. Дальше невмоготу, здесь уж и останусь. А ты иди, иди без устали.
И наперед тебе скажу, что зной не спадет, на этом пути ночи нет, лишь вечный день. По пути говори с людьми о лугах, о деревьях, только их не расспрашивай или возьми с собой веревочку, крестики нанизывать.
Ну, ступай с Богом, а я здесь останусь».
Однако едва я отошел шагов на десять, старичок опять закричал: «Погоди, сынок, забыл я сказать: гляди с высоких башен, тогда путь почуешь.
А если будет еще очень далеко и старость тебя настигнет, там, – опять найдешь скамейку, предназначенную для вестников, а на ней в юношах никогда недостатка не будет.
Ну, теперь уж иди!» Так сказал старичок, и я пошел дальше, и смотрел я с высоких башен. (Авторский перевод с литовского В. Коноваловa)
Жан Мишель Жар. Чюрленис-ЗНАКИ ЗОДИАКА
Часть 2-я: Одинокий романтик
Чюрлёнис никогда не слышал исполнения своих музыкальных симфоний, никогда не имел персональных выставок и ни одной своей картины не продал, зарабатывая на жизнь уроками музыки. Лучшая его симфония «Море» прозвучала спустя десять лет после его смерти и первая персональная выставка картин тоже была посмертной.
Но если музыкальные партитуры и картины Чюрлёниса сохранились, то литературные труды почти полностью исчезли в пучине революций и войн. Сохранились только некоторые письма, дневники и несколько поэтических зарисовок.
Сегодня в России его знают немногие, но в семидесятые годы прошлого века редко кто не слышал этого имени, а в среде студентов-философов, к которой я тогда принадлежала, его произносили с восхитительно-таинственной интонацией.
От той поры у меня осталась маленькая брошюрка 1975 года издания, выпущенная к столетию со дня рождения художника. То были времена, когда советская власть культивировала и популяризировала имена национальных писателей, поэтов и художников, к которым принадлежал великий литовский композитор и художник Микалоюс Чюрленис.
Талантливый композитор, стоявший у истоков национальной музыкальной культуры, самобытный художник, создавший уникальный взгляд на Вселенную, он был, прежде всего, философом, оформлявшим свои идеи в звуке, цвете и слове.
Чюрлёнис в равной степени был одаренным музыкантом и художником. Его творческий путь начался с музыки, что было естественным, т.к. родился мальчик в семье органиста, служившего в приходском костёле. Поэтому музыка и религия вошли в жизнь мальчика, как говорится, с молоком матери.
К семи годам он уже хорошо знал музыкальную грамоту, импровизировал и играл с листа, а в тринадцать друг семейства рекомендовал отдать мальчика в оркестровую школу князя Огинского, находившуюся в городке Плунге, взяв на себя все финансовые расходы. Так начался его путь профессионального музыканта.
В восемнадцать лет юноша поступил в Варшавскую консерваторию, которую окончил через шесть лет. Мягкий, лиричный, очень сдержанный и застенчивый молодой человек избегал всякой публичности, отказавшись от престижной должности директора музыкальной школы. Он боляся потерять свободы творчества, боясь, что административная работа будет мешать творчеству.
Через два года Чюрлёнис едет учиться в Лейпцигскую консерваторию, где переживает первый душевный кризис, вызванный несколькими трагическими событиями: тяжелым разрывом с невестой, которую родители отказались выдавать замуж за неизвестного музыканта; известием о смерти князя Огинского, а чуть позднее — о смерти любимого профессора Лейпцигской консерватории.
В это же время из Варшавы сообщают, что с концертного исполнения снимается его симфоническая поэма «В лесу» и аннулируется первая премия, присужденная за эту симфонию. Мотивация: автор – литовец. Одиночество, тоска по дому, депрессия, отчаяние, но все-таки Чюрлёнис преодолевает кризис, который заканчивается неожиданным разворотом от музыки к живописи.
С этого момента живопись становится его страстью, которой он отдает всё время и все средства.
Профессиональный музыкант и композитор поступает в рисовальную школу, через два года – в Варшавскую школу искусств. Первые картины Чюрлёниса отражают настроение того периода: цветовая гамма тревожная, печальная, в ней нет просветленности, которая была характерна для докризисной музыкальной симфонии «В лесу».
Учеба в Варшавской школе искусств формирует направление, в котором потом будет развиваться художественный стиль Чюрлёниса.
В его картинах появляются фантастические образы, которые двоятся: то ли природа, то ли чудовища, как, например, в картине «Покой». На ней в вечерних сумерках видим огромный остров в океане, у подножия которого разведено два костра. Издалека они кажутся глазами огромного зверя, в которого превращается остров.
Вслед за фантастическим образом острова-зверя появляется тревожный цикл из семи картин, названный «Похоронной симфонией» (1903).
В первой картине за стеной фантастического города видим толпу, несущую гроб. Огромный колокол на воротах города раскачивается во всю свою мощь, издавая надрывные звуки.
На второй картине гроб становится центральным образом, превращаясь в черный флаг на фоне яркого солнца. На третьей, четвертой и пятой картинах — траурная процессия соединяется с трагически-мрачным пейзажем, на шестой — длинная похоронная процессия медленно поднимается в гору и становится похожей на огромную змею.
Заканчивается цикл образом опустевшего дома… «Похоронная процессия» символизирует скоротечность жизни, которая в любой момент может оборваться, а вместе с ней — все мечты и планы.
Подавление революции 1905 года вызывает у художника интерес к проблеме человека и сотворению нового мира, в котором всё должно быть устроено по законам гармонии. Рождается идея одного из самых известных циклов Чюрлёниса – «Сотворение мира» (1905/1906).
Цикл состоит из тринадцати картин, первые шесть из которых повторяют библейский шестоднев Творения мира из хаоса.
Холодные краски первых картин постепенно теплеют, наполняясь светом и цветом. Фантастические растения тянутся к солнцу, и мир начинает радоваться и дышать. Каждый последующий лист — ярче и красочней предыдущего, минорная тональность первых листов сменяется мажорным настроением последних. В шестом листе (на шестой день) появляется Человек-мыслитель.
После «Сотворения мира» Чюрлёнис создает две философских картины: «Истина» и «Дружба». В первой Истина представлена как горящая свеча, к которой слетаются ангелоподобные существа, но прикасаясь к огню, они падают на землю с обгоревшими крыльями. Но это не останавливает поток летящих на пламя Истины, к Ней стремится всё живое.
В «Дружбе» Чюрлёнис показывает человека, несущего в холодный мир огромный огненный шар, освещающий и согревающий его.
Без дружбы нет жизни и нет тепла. В том же 1905 году художник едет с друзьями на Кавказ, а в 1906 — за границу, где знакомится с картинами великих живописцев. Впечатления переполняют художника и после возвращения он приступает к циклу «Знаки зодиака» (1906-1907).
«Знаки…» продолжают цикл «Сотворение мира», но только не с космической высоты, а с земной точки зрения.
Цикл состоит из двенадцати картин, отражающих не только мифологию знаков, но и различные времена года: Весну, Лето, Осень и Зиму. Весенние знаки окрашиваются в цвета солнечного утра, летние – теплого дня, осенние – в цвета урожая, а зимние – в цвета ночи.
В это время художник начинает осознавать свои национальные корни и возвращается в Вильнюс. Он ездит по деревням, собирает народные изделия, организует художественные выставки и народный хор, популяризирует литовские народные песни. Национальная идея все сильнее звучит и в его новых картинах.
Литве Чюрлёнис посвящает один из самых нежных циклов, выполненных в сочных зеленых цветах, — триптих «Райгардас» (1907), который своей лиричностью, спокойствием и теплотой похож на протяжную народную литовскую песню. Литовской природе Чюрлёнис посвящает циклы «Весна, «Лето», «Зима».
Они строятся им на принципах музыкальных композиций и являют цветовое воплощение музыки времен года.
Позднее появляется еще один цикл — «Сказки», в которых передает романтические образы народных сказочных героев таких, как, например, Одуванчик в триптихе «Путешествие Королевны» или Короли в «Сказке Королей».
Самым значительным мегациклом, созданным Чюрлёнисом, вершиной его творчества является цикл, состоящий из семи Сонат: Солнца, Весны, Ужа, Лета, Моря, Звезд и Пирамид, построенных по музыкальному принципу. Именно этот цикл позднее назовут «музыкальной живописью» Чюрлёниса.
Художник создал принципиально новое явление в мировой живописи. Открывает цикл увертюра «Фуга», после которой каждая соната разворачивается в нескольких частях, получивших названия частей музыкальной композиции: аллегро, анданте, скерцо, финал.
Каждая соната продолжает предыдущую, дополняя и углубляя ее. Грандиозность замысла и его исполнение — поразительны.
Однако философская живопись Чюрлёниса не находит отклика у зрителя, его картины не продаются, а Вильнюс, вопреки его ожиданиям, не стал крупным культурным центром. Более того, из него стала уезжать интеллигенция и художник решает уехать в Петербург, рассчитывая там найти признание и соответствующую культурную среду.
Петербург его встретил холодно. Исключение составил Мстислав Добужинский, к которому Чюрлёнис имел рекомендательное письмо. Добужинский, сам выходец из Литвы, посмотрел картины неизвестного ему художника и был удивлен их оригинальностью и самобытностью. Он вводит Чюрлениса в кружок А.Бенуа, а через некоторое время становится участником выставки «Союза русских художников».
Но жить не на что, уроки музыки больших доходов не дают, красок покупать не на что, мольберта нет, холстов – тоже, играть – нет инструмента. Но Чюрлёнис не сдается. Именно в это время он создает одну из лучших своих картин – Рекс, который олицетворяет властелина Вселенной, вокруг которого вращается весь мир.
В конце 1908 года художник ненадолго возвращается в Литву, где первого января 1909 года венчается с молодой писательницей Софьей Кимантайте.
Наступает время счастливых дней, наполненных любовью и теплом.
Художник наконец-то обретает покой, у него возникают новые замыслы и он создает светлые, наполненные счастьем картины: «Жемайтийские кресты», «Рай», «Честь восходящему Солнцу», «Арка Ноя» и другие.
Но осенью того же года он снова возвращается в Петербург с огромным желанием работать во имя искусства. Рождается картины «Жертвенник» и «Жертва». Но Петербург кажется теперь, после теплого литовского лета, мрачным и неуютным. Но Чюрлёнис по-прежнему много работает: пишет музыку, картины, работает с театрами. И здоровье не выдерживает напряжения.
Наступает глубокая депрессия, которая становится предвестницей тяжелого душевного заболевания. Рождаются зловещие картины «Демон» и «Баллада о Черном солнце». Болезнь не отступает. Добужинский, обеспокоенный исчезновением художника, едет к нему домой и видит его в маленькой нищенской комнатке в крайне тяжелом психическом состоянии.
Жена увозит его в Литву, потом отправляет в психиатрическую лечебницу Варшавы. Здесь ему запрещают заниматься чем-либо, в том числе музыкой и рисованием. Чюрлёнис в отчаянии и делает попытку вырваться из этой атмосферы. Он уходит из больницы в одной больничной пижаме в заснеженный лес.
Его еле нашли, простуженного и истощенного. Переохлаждение, воспаление легких, температура, бред…. Не приходя в сознание, десятого апреля 1911 года Чюрлениса не стало…
ЭНИГМА .ЭРА. К.Черленис Сотворение мира
Источник
Источник: https://obiskusstve.com/1268000486504532292/chyurlyonis-filosofiya-zhizni/
Загрузка...
