Описание картины ильи глазунова «раскулачивание»

Илья глазунов: «раскулачивание». что говорят о картине выдающегося мастера

В московском Центральном Выставочном зале «Манеж» прошла выставка Ильи ГЛАЗУНОВА, на которой представлена новая большая работа мастера «Раскулачивание». Здесь мы приводим несколько мнений об этой картине, рассматривая её как художественно-идеологический, политический феномен.

Владимир ЛИЧУТИН: — Картина «Раскулачивание» вызывает много эмоций. Она любопытна по технике исполнения. С одной стороны, она несколько похожа на агитационный плакат, с другой — напоминает простонародный лубок.

Одним из ярких представителей такой эстетики был замечательный художник Ефим Честняков. Будто всё разрушено, смещено, пропорции нарушены, но это «разрушение» создаёт вполне созидательное ощущение, словно наблюдаешь движение киноленты.

Полотно недвижно, но всё живёт, колышется, страдает, переживает.

По содержанию хватает и умственного отклика, и внутреннего несогласия. Сама эта эпоха даже мне, человеку, родившемуся накануне войны, представляется смутно.

Теперь объяснить это время можно, либо не принимая его, или же симпатизируя, находя какие-то здравые зёрна. Коллективизация возникла совершенно не случайно, как не случайна была революция.

Присоединяюсь к тем мыслителям, философам, которые считают, что революцию семнадцатого года делали мужики.

Это был сознательный выбор мужика, русского крестьянина, который сотни лет искал воли. Высший смысл жизни на земле для русского человека был — оказаться в состоянии воли.

Тысячи крестьян ушли в Сибирь, многие погибли в поисках обетованной земли. Вожатым в этом бесконечном поиске Беловодья для русского мужика был Христос. И когда крестьянин пошёл в революцию, он с собой невольно привёл и Христа.

Тогда уже мало ходили в церковь, потому как Церковь отошла от русского человека.

Церковь посчитала, что мужик для Церкви, а не Церковь для народа. Но, отодвинувшись от Церкви, не посещая храмов и не совершая обрядов, русский мужик никогда не забывал Христа. И когда он вошёл в революцию и сделал её, и выиграл Гражданскую войну, то произошло это по Божьей воле.

Тогда русский мужик победил дворянство, необразованный крестьянин, в лучшем случае имевший церковно-приходское образование, победил выучку, образование, спесь, гордыню. Чернозём победил белую кость. Значит, Бог благоволил именно тем, кто шёл с Христом, а не против Христа. Именно белые не победили, потому что утратили Христа.

Ведь они не только Царя свергли, но и Бога. Преданных Церкви среди офицерства было меньшинство.

Русский мужик исполнил свой вековечный завет — получить землю. И вместе с землёй он получил волю. Другое дело, произошёл великий обман. В революциях часто выигрывают те, кто во время событий сидит на галёрке, устраивает всяческий шум, заглушает здравые голоса. Эти посторонние люди и провели русского мужика. Оставили его и без земли, и без воли. И тогда снова начался поиск воли.

Что такое коллективизация, почему она возникла? С одной стороны, это был ответ на поиск русским человеком воли. А желание воли не обходится без анархии, без бунта, без восстания. Ведь восстание или бунт — это высшее проявление человеческого поиска, торжество души, не поддавшейся давлению.

Высшее, что есть в человеке, — это желание бунта. И русский человек в здравом теле, в соках ещё мог бунтовать, и желание это было бесконечно. Сотни бунтов сотрясли Россию. Потому что у мужика отняли и Христа, и волю вместе с землёй.

Сошлись в клинч стяжатели, которые мыслили взять от революции себе, и нестяжатели, которые хотели жить по-человечески.

Другое дело, что новое государство, которое возникло по желанию русского крестьянина, обязано было, дабы сохранить народ, проявить свою государственную силу. В тридцатые сошлись воля государства и желание воли мужика. Самое интересное, что здесь сложно кого-то осуждать. В этих потрясениях можно сочувствовать обеим сторонам.

Можно много говорить о тридцатых годах — у меня очень сложное мнение о них. Я сейчас занимаюсь этим временем, пишу о северном крестьянине, том самом, что воевал за советскую власть, был в лагере у интервентов, и, в конечном счёте, погиб уже в советском лагере в тридцать восьмом году.

Это очень сложное время, и очень сложное психическое состояние всего русского народа. Вот рушили церкви. Кто рушил церкви — те самые люди, у которых внутри был Бог, крестьяне, которые с Христом. Не случайно у Блока: «В белом венчике из роз — впереди Иисус Христос». Смысл революции заложен в этой фразе. Да, они были с Христом, но против храмов.

Ещё весь девятнадцатый век шла борьба веры истинной и веры измышленной.

Сказать, что коллективизация была целиком пагубной, тоже нельзя. Русский человек — коллективист по натуре. До революции было мощное артельное движение. Но и здесь вмешался «чёрный человек», который исказил сущность коллективизации, принципы замысла.

Если бы было сделано без перехлёста, в крестьянском ключе, то коллективизация, конечно, сыграла бы огромную роль в сплочении русского человека. Задумано было хорошо, исполнено плохо.

И исполнился, к сожалению, замысел Бухарина и Троцкого — русского человека держать в казарме и водить на работу под ружьём.

Действительно, в состоянии полного хаоса и брожения нужны были новые формы жизни. Сейчас любят говорить, что НЭП — это благоденствие. Всё это чистые сказки. Когда крестьянам дозволили работать на земле, они стали себя обеспечивать и излишки смогли отдавать на рынок. Но никакого движения вперёд, прогресса в этом не было.

НЭП — это разгул черноты человеческой, а нам его подают как вершину хозяйствования. В душе человеческой в это время возобладал негодяй. Коллективизация стала ответом — надо было этого негодяя загнать обратно «в темницу». Тяжёлыми средствами негодяй был подавлен. Да, многие пострадали. Но таков урок истории, которому не учатся.

Такое яркое полотно, как «Раскулачивание» — это душевный выплеск самого художника, его понимание тех лет. И его право так понимать. Но это не говорит, что именно в этом полотне заключена вся правда о том времени.

Ту эпоху часто хотят загнать в обойму, как патрон — но истины из этого не вывести. Люди, жившие в то время и много выстрадавшие, порой вспоминают о нём с упоением, чуть ли не с восторгом, без осуждения.

А кто не переживал — они именно и осудители, вот что для меня странно.

Мои предки были лишенцы, лишённые прав, видели много горя. Но я ни разу не слышал от них слов осуждения. Не из страха, совсем нет. Вот говорят, русский человек — раб.

Чушь, раб не смог бы покорить такие огромные пространства. В русском человеке нет раба — он самостоятелен и живёт по своим внутренним законам воли или желания воли. И по законам поиска воли.

Вот сущность русского человека. Такого нет ни у одной нации мира.

Геннадий ЖИВОТОВ: — Если смотреть на картину Ильи Глазунова как на целое, то поражаешься пространственной слаженности, организованности и затейливости мышления художника. Глазунов — он наш Веронезе и Тинторетто, в то же время он создатель колоссальных русских шкатулок в стиле Палех. Ничего подобного нельзя ни сфотографировать, ни выдумать.

Это произрастает из недр художественной фантазии. Тут можно вспомнить о Борисе Кустодиеве, который полулёжа — не имея ни натуры, ни фотографий — двигался по бескрайней России, мог в своем искусстве воспроизвести потрясающе тонкие, глубинные пространственные ходы.

Пожар в деревне, косьба, дерущиеся мужики — наша бесконечная и безумная русская жизнь, которая сливается в одну великую симфонию во времени и пространстве

Глазунов — фигура, стоящая над правыми и над левыми. Он художник сущности, которая при педантично-академическом взгляде может быть даже не усмотрена.

Перелистывая на днях альбом Глазунова, я ещё раз прочувствовал изумительно тонкую его внутреннюю черту — жалость! Жалость как синоним сострадания и любви. Любви к Родине, что невозможно сымитировать, сыграть на публику.

И только поражаешься, как, проходя через все эти толковища, суждения и мнения века сего, он может эту сокровенную свою черту развивать и усиливать.

Его обычно определяют как эдакого классика-традиционалиста. На мой взгляд, Глазунов высшей степени авангардный художник.

На раннем своём этапе в силу обстоятельств и возможностей общаться с Западом, он почувствовал и прочувствовал множество веяний и влияний, вплоть до поп-арта. Он — и только он в России! — художник «прямого действия».

Он апеллирует ни к коллегам, ни к Академии — он обращается к самым широким слоям общества. В этом его сила, он это рано в себе почувствовал и старается эту свою главную черту, этот свой дар умело эксплуатировать.

Его стилистика вырастает из «Крика» Мунка. На примере этой картины видно, как идет сосредоточение на больших планах-пятнах. Картина «Раскулачивание» произвела на меня впечатление просветлённости. Несмотря на жёсткость текста, здесь больше наслаждения цветом, пространством, нежели муки, обличения.

Политически, внутренне Глазунов болеет душой за крестьянина-единоличника. Это соответствует его настроениям — он сам во всем единоличник! Подобно крестьянину, который работает напрямую с землёй, с природой, Глазунов работает с историей, с большим телом эпохи.

Он — сказитель, эпический рассказчик, художник больших тем.

Андрей ФУРСОВ: — КоллективизациЯ — а именно её изобразил на своей очередной типовой картине-паззле Илья Глазунов — это одна из трагедий русской истории, последний акт Большой Смуты 1860-1920-х годов, и, что ещё важнее, гражданской войны.

Обычно пишут о том, что режим таким образом решал зашедшую в тупик проблему товарообмена между городом и деревней, который он не смог организовать экономическими методами, о задаче ликвидации властью массового слоя частных собственников общества, построенном на отрицании частной собственности, о неприязни режима к крестьянству как отсталой и серой массе, о том, что в коллективизацию жестоко ломали деревню, часто вырывая из неё лучших работников, не желавших, задрав штаны, бегать в одном строю с деревенскими лоботрясами и пьяницами.

Всё это так, но это лишь самый поверхностный уровень. Это одна правда, причём самый видимый её слой. Но есть и другая — правда не краткосрочной конъюнктуры, а долгосрочной истории, правда не отдельного слоя (класса), а социального, государственного целого.

Собственно, трагедии в истории и происходят, когда сталкиваются, сшибаются стороны, у каждой из которых — своя правда.

Ещё более трагично то, что историческую, целостную правду нередко персонифицируют мерзавцы — это отдельный вопрос, который здесь не место разбирать.

У коллективизации как одной из русских трагедий несколько источников и составных частей.

Она была резким, почти одномоментным (5-7 лет), жестоким решением сразу нескольких проблем различной исторической длительности и различного масштаба (аграрная сфера, система в целом, страна, мировой уровень), проблем, без решения которых прекратил бы своё существование не только СССР, но русский цивилизационный комплекс.

Проблемами значительной исторической длительности были аграрная и крестьянская. Чтобы в Центральной России жить с земли, нужно иметь 4 десятины на человека. В 1913 г. было 0,4 десятины — то был финал относительного аграрного перенаселения, стартовавший ещё в начале XIX в.

Выход из зашедшего в тупик мелкого землевладения один — крупное землевладение. Крупное индивидуальное землевладение — столыпинский вариант — русский мужик отверг, реформа провалилась: даже под нажимом властей только 25% крестьян вышли из общины, а к 1920 г.

крестьяне силовым путём вернули в общинную собственность 99% земли.

В таких условиях оставался только вариант крупного коллективного хозяйства, который в целом соответствовал традициям русского крестьянина и был реализован посредством коллективизации — при поддержке основной массы крестьян, но вопреки воле значительной (до 25%) и вовсе не худшей части самого крестьянства.

Ещё одна долгосрочная проблема — социальный контроль над крестьянством, утраченный властью после 1861 г. Тогда на место внеэкономических производственных отношений пришли экономические.

Дело, однако, в том, что внеэкономические производственные отношения выполняли ещё и важнейшую внепроизводственную функцию — социального контроля, которая после 1861 г. провисла: у позднего самодержавия не было институтов, способных обеспечить эффективный социальный контроль над огромной массой крестьянства.

«Положение о земских участковых начальниках» (1889 г.) не решило проблему, которая в ХХ в. начала обостряться, достигнув кульминации в начале ХХ в.

Крестьянская проблема была решена большевистским режимом путём раскрестьянивания. Но так решался крестьянский вопрос в XIX-XX вв. во всём мире.

Особенность раскрестьянивания в СССР не в его жестокости — здесь все рекорды бьют англосаксы, а в его сжатых сроках (5-7 лет) и в его проведении на антикапиталистической основе, т.е.

в ориентации на интересы не кучки сельских и городских богатеев, а основной массы сельского населения.

Да, у сопротивлявшихся коллективизации крестьян была своя правда — правда маленького мирка, которому плевать на большой мир национального целого, на мировые проблемы.

Но именно эти проблемы в лице Гитлера и зондеркоманд достали бы русского крестьянина, не встреть он войну в качестве советского человека, трансформированного коллективизацией.

В войне победил не русский крестьянин, а русский советский человек, советская — сталинская — система, создавшая государственное целое с помощью коллективизации. И здесь мы подходим к самому главному.

Коллективизация стала радикальным прорывом из интернационал-большевистской клетки, в которой Россия отбыла десятилетний срок между 7 ноября 1917 г. и 7 ноября 1927 г.

(попытка троцкистского путча), к национальному государству, которое строит социализм в своих пределах, а не несёт мировую революцию вовне, расшатывая мир в интересах фининтерна.

Коллективизация стала логическим следствием перехода от интернационал-большевизма к национал-большевистской стратегии, ориентированной на создание современного промышленного общества, в которое сельское население интегрировано в качестве элемента целого.

Начало коллективизации не случайно совпало по времени с разгромом бухаринской команды, высылкой Троцкого из СССР, резкой активизации британцев в продвижении Гитлера к власти и началом мирового экономического кризиса. Надежды банкиров Нью-Йорка и Лондона, о которых Троцкий говорил, что они-то и есть главные революционеры, на переустройство мира посредством мировой революции рухнули — Россия вышла из «проекта».

Теперь расчёт был на мировую войну, началом подготовки к которой и стал 1929 г., войне, которая, помимо прочего, должна была стереть русский народ с лица земли.

В таких условиях коллективизация должна была быть резко ускорена, причём главным образом не в экономических целях (хотя и в них тоже — в условиях мирового кризиса упали цены на промышленное оборудование, которое, ловя момент, следовало закупать), а в социальных, социосистемных, в целях сохранения и развития национального целого. Только дом, не разделившийся в самом себе и к тому же современный по конструкции, мог рассчитывать на победу в войне с англосаксонско-германскими хищниками.

Коллективизация вытаскивала страну из ловушки 1920-х годов, из комплекса проблем, возникших в XIX в., была единственным способом — очень жестоким — спасти СССР и русскую цивилизацию — по трагической диалектике истории ценой раскрестьянивания русского крестьянства, ценой нескольких миллионов жизней.

Была ли коллективизация жестокой? Без сомнения. Как и многое в России, да и не только в ней. Во-первых, все переломы в истории вообще и раскрестьянивания, в частности — штука жестокая, и, например, до жестокостей английского раскрестьянивания России ох как далеко. Но почему-то англосаксам счёт не предъявляется.

Во-вторых, у массовых процессов — своя логика, и логика жестокая, и центральная власть сделала немало, чтобы эту жестокость умерить. В-третьих, чем дольше откладываются социальные/управленческие решения, чем больше копится проблем, тем больше социальное напряжение, социальная ненависть, социальный гнев, которые и рванули во время коллективизации.

О социальном динамите, который вырабатывался непосредственно НЭПом, я уже не говорю.

Во время коллективизации одна часть народа экспроприировала другую, при этом, как всегда бывает в таких ситуациях, в первых рядах экспроприаторов было много биологических подонков человечества — революции так и совершаются (мораль: не надо доводить до ситуаций, когда революция оказывается единственным способом решения проблем). Результатами коллективизации, которые были уже вполне очевидны к концу 1930-х годов, пользовалось практически всё население страны, включая коллективизированных.

Какой контраст с экспроприацией 1990-х годов, когда кучка социопатов экспроприировала народ в целом, реализовав на криминально-капиталистический манер троцкистский интернационал-большевистский проект превращения России в сырьевой придаток Запада, в хворост, но только не для мировой революции, а для мировой неолиберальной контрреволюции. Последняя в условиях конца ХХ в. решала иным способом те задачи, которые не решили для верхушки мирового капиталистического класса (портреты его представителей так любит писать И. Глазунов) интернационал-большевизм и национал-социализм.

Остаётся ждать от И. Глазунова картины с названием типа «Постсоветская расколлективизация» или «Герои мутного времени». Впрочем, возможных «героев» такой картины уже изобразили Босх и Брейгель-Старший.

Постоянный адрес: «ХРОНИКИ и КОММЕНТАРИИ» http://operkor.wordpress.com.

Источник: http://zhyrnalist.blogspot.com/2011/11/blog-post_8996.html

Глазунов написал картину по площади больше, чем квартира

Завтра в «Манеже» откроется выставка картин Ильи Глазунова. В родном Петербурге он не выставлялся больше десяти лет, так что большинство картин горожане увидят впервые.

Главную картину Ильи Глазунова пока не видно, но она уже поражает воображение своей монументальностью. Холст 8 на 4, то есть площадь — 32 кв. метра. Это даже больше, чем некоторые квартиры. Чтобы перенести полотно к раме, понадобилось двадцать человек.

Святослав Клиндухов, студент Российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова: «Это самая тяжелая часть. Одну балку двое-трое ребят держат. Дерево оказалось тяжелым».

Сам мастер не только наблюдает за ответственной операцией, но и лично участвует в монтаже. В Петербурге он не выставлялся одиннадцать лет. Привез лучшие картины, а вот разместить их на стенах оказалось некому.

В «Манеже» так давно не проводили большие выставки, что здесь нет ни специалистов, ни даже инструментов.

Пришлось народному художнику СССР вызывать на подмогу из Москвы студентов своей академии и отправляться в строительный магазин.

Илья Глазунов, народный художник СССР: «Я думал уехать обратно, но посмотрел на город любимый и остался. Очень много значит. Это и соединение с детством, со страшными днями блокады, со счастливыми днями юности, когда я впервые встретил женщину, которую полюбил».

На втором этаже фотографии – 250 штук. Когда смотришь на них, кажется, что Глазунов жил в каком-то другом Советском Союзе. Вот он с Папой Римским и Джульеттой Мазиной, вот пишет портреты Джинны Лоллобриджиды, Фиделя Кастро, Индиры Ганди.

В основной экспозиции больше сотни картин: хорошо знакомые шедевры и новые полотна и все о России. «Райские птицы Древней Руси» олицетворяют печаль и радость. Иван Царевич рубит головы Змею Горынычу.

Вот воинствующий Иисус — едва ли не единственный такой образ Христа в мировой культуре.

Мария Марченко, корреспондент: «Эту картину «Изгнание из храма торгующих» Илья Глазунов дописывал накануне отправки на выставку. Видно, что полотно еще не высохло. Его везли в особом коробе и очень осторожно».

Картины везли из Москвы в специальных грузовиках с микроклиматом. И все равно главное полотно растянулось от петербургской сырости. Его даже не сразу удалось вставить в раму. Вместе с ней, кстати, картина весит почти тонну. Поднимают ее на прочных канатах, а снизу еще поддерживают шестами строго по периметру, чтобы не порвать тонкий холст.

И вот он — кульминационный момент. Самая большая картина выставки «Раскулачивание крестьян» занимает своё место в Манеже. 125 фигур и три года работы. Хотя замысел, как признался художник, у него появился ещё в студенчестве.

Илья Глазунов, народный художник СССР: «Мне хотелось показать самое страшное, роковое время. Раскулачивание. Сам Сталин сказал: крови было больше, чем во время Октябрьского переворота».

В его мастерской в столице ещё с десяток новых работ. Особая гордость мастера — «Похищение Европы» об отношениях России и Старого Света. Это полотно Илья Глазунов мечтает привезти в Петербург в следующий раз.

Корреспондент: Мария Марченко

Оператор: Михаил Кацман

В Петербурге пройдет первая за 11 лет выставка Глазунова

Илья Глазунов сам развесил картины на стенах «Манежа»

Источник: https://topspb.tv/news/news3209/

Илья Глазунов: Даже из-под крышки гроба я буду стрелять и кричать: «Слава России!»

В воскресенье, 9 июля, не стало художника Ильи Глазунова. Месяц назад он отметил свое 87-летие. О том, что это был за человек, чем он жил, о чем мечтал и что исповедовал, вспоминает обозреватель «Комсомольской правды», Евгений Черных, который много раз встречался с Ильей Сергеевичем.

— Глазунов оставил свыше 6 тысяч монументальных полотен, портретов, пейзажей. Было больше, да часть, увы, потеряна. Или уничтожена. Как, например, дипломная студенческая работа «Дороги войны» о трагическом бегстве 41-го.

Ее признали чуждой принципам соцреализма. Хотя маленький Илья сам прошел с отцом эти дороги, спасаясь от немцев. Зато завершено монументальное «Раскулачивание» — главное дело последних лет. О трагедии российского крестьянства.

И лучшее признание — слезы на глазах у тех, кто подолгу стоит у картины.

Есть своя Картинная галерея Ильи Глазунова на Волхонке, 13. Здесь собрано главное, что создал за свою жизнь. Эти картины завещаны народу. Этим летом во дворе Галереи открылся уникальный Музей четырех сословий России. Подлинные старинные костюмы, предметы утвари, картины.

Красота – глаз не оторвать! Все это он любовно собирал, скупал десятки лет, буквально спасал от забвения, гибели в умиравших селах. Как и бесценные старинные иконы. За что подвергся критике в советские времена в романе сталиниста Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь». Глазунов собрал одну из лучших коллекций икон в стране. Музей государственный.

Илья Сергеевич все экспонаты передал стране. Впрочем, и сама Московская картинная галерея Ильи Глазунова именуется государственной.

Есть основанная Ильей Сергеевичем Российская Академия живописи, ваяния и зодчества И. С. Глазунова. У него много учеников по всему миру. Одна из учениц стала официальным портретистом Папы Римского в Ватикане.

Есть дети, Иван и Вера, тоже художники. Внуки и внучки. И это главное. Все остальное — суета, считал он. Тусовки культурного отечественного бомонда — их Илья Сергеевич всегда игнорировал.

Как и слухи, ярлыки, сопровождавшие всю его жизнь.

На Всемирном русском соборе в храме Христа Спасителя Глазунов призвал учиться у братьев-евреев, создать свою Лигу защиты православия и русского народа. Аплодировали стоя. А на новый собор не позвали. Экстремист! Ну-ну, проходили.

И монархистом обзывали, черносотенцем, антисоветчиком. Конъюнктурщиком, придворным живописцем.

Да взгляните на физиономии прогремевшей на весь мир «Мистерии ХХ века», вызвавшей недовольство, мягко говоря, Андропова, Суслова! Или на «Рынок нашей демократии» — укор уже новым вождям!

Мистерия XX века

Рынок нашей демократии

Впервые я узнал о Глазунове в далеком 1972 году. Студент журфака Ленинградского университета, приехавший из глухой деревни, живо интересовался культурной жизнью. Приятель-старшекурсник дал почитать нашумевшую книжку Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь». Мол, там под псевдонимами выведены «антисоветчики» Глазунов, Солоухин, Евтушенко.

Из этой троицы я знал только Евтушенко. И надо же, вскоре в ленинградском Доме офицеров открылась выставка картин неведомого мне Глазунова. Пошел посмотреть на «вражину-антисоветчика». С критическим настроем. Но, увидев картины из истории России, иллюстрации к Достоевскому, того же «Мечтателя», враз полюбил их.

А когда через несколько дней повел туда друзей, выставку «антисоветчика» уже прикрыли. Досрочно.

С Ильей Сергеевичем лично познакомился уже в этом веке. Будучи журналистом «Комсомолки». Очень горжусь этим знакомством, встречами, интервью, долгими многочасовыми разговорами о России. О своих картинах Глазунов говорил мало, считал, что их просто надо смотреть.

Вот выдержки из интервью художника «Комсомолке» разных лет

«С помощью «Комсомолки» меня, антисоветчика, приняли в Союз художников СССР!»

— В 1967 году я в качестве специального корреспондента «Комсомольской правды» ездил во Вьетнам, воевавший тогда с американцами. Сделал полторы сотни работ, выставку «Дни и ночи Вьетнама» провел в Ханое и Москве. Только после этого «антисоветчика» Глазунова приняли, наконец, в Союз художников СССР. С помощью «Комсомолки»! Спасибо любимой газете.

С вином завязал в День Победы

— Вы исповедуете героический пессимизм. Почему?

— Оптимист — плохо информированный пессимист. Пессимист видит временную победу зла над добром. Оттого и страдает. Но Спаситель сказал: «Врата Ада не одолеют Церковь нашу!» Героический пессимист стойко преодолевает все невзгоды.

Государь Александр I вручал воинам знак отличия «За стойкость при поражении». Когда враги были многочисленнее, но русские не бежали с поля боя, стояли до конца, сомкнувшись в каре у двуглавого орла, символа православного царства.

Я тоже хотел бы когда-нибудь получить такой знак.

— Многие ваши полотна посвящены истории Отечества. Вышли увесистые тома «России распятой». Да и все разговоры, по себе хорошо знаю, непременно сводите к арийцам, славянским князьям, о которых можете рассказывать часами то, чего не встретишь ни в одном учебнике…

— Меня совершенно не интересует космос, что там летает, падает. Я 8 раз сдавал алгебру. Утешение было одно: у Пушкина стоял ноль по математике. Хотя это слабое утешение… Но история притягивала всегда.

История России очень извращена. Я в меру своих скромных сил хочу восстановить истину, рассказать и показать, как жила на самом деле моя страна. Везде и всюду, где бывал, а бывал я во многих государствах, искал в архивах материалы о нашей исторической прародине. И, не побоюсь сказать, сделано много открытий.

О них и пишу в «России распятой». Вторая причина появления этой исповеди художника и гражданина: обо мне распускали много небылиц и откровенного вранья. Вот самый скромный пассаж: «Глазунов залпом, как всегда, не отрываясь, выпил стакан виски и бросил его в фальшивый камин». Камин, как видите, настоящий.

И я никогда не пью ничего, кроме воды и сока.

— Так уж и никогда? Но трезвый художник — нонсенс!

— Был грех. 9 мая 1945 года. Сижу в квартире двоюродных сестер в Петербурге. Вдруг крики во дворе: «Война кончилась!» Соседка стучится: «Илюша, победа! Всем лишнюю пайку хлеба сейчас давать будут! И даже вино!» Пошел в магазин, получил.

Выпил в одиночку вино. И всю ночь в туалете провел. Унитаз был железный, весь в окалине, как у Раскольникова. Видно, дерьмовое вино дали. С тех пор не могу видеть алкоголь. К счастью. Ведь если бы пил, возможно, до 80 и не дожил.

И уж точно не сделал бы все то, что успел».

В 60-70- х годах Глазунова в СССР гнобили как антисоветчика, диссидента, мешающего строить коммунизм. Были большие проблемы с выставками, мастерской, жильем. Зато на Западе он был очень популярным.

Не как диссидент, а благодаря таланту! Недаром Папа Римский, президенты, премьеры, короли, министры, звезды мирового кино считали за честь иметь портреты кисти русского художника. Рисовал он и самых красивых, знаменитых женщин планеты. Индиру Ганди, Клаудиу Кардинале, Джульетту Мазину, Беату Тышкевич…

Сама Джина Лоллобриджида два года атаковала советское руководство, чтобы опального живописца выпустили в Италию рисовать ее портрет. Актриса добилась своего.

— Встреча была очень горячей, — вспоминал Илья Сергеевич. — Как молоды мы были! Приятно, что мой портрет Джины находится на ее вилле в Риме на знаменитой Аппиевой дороге, где когда-то шли отряды Спартака.

— Что ж сами-то не остались на той вилле, Илья Сергеевич? Говорят, Лоллобриджида была в вас влюблена!

— Но я был женат на самой прекрасной женщине — Нине Виноградовой-Бенуа. Джина не понимала, почему я возвращаюсь в Москву, фактически в тюрьму. Действительно, мог остаться в Риме, где моя выставка имела большой успех. На эту тему со мной говорили деликатно Феллини, Висконти. Предлагали выбрать свободу. Оставляли президенты, короли, которых рисовал.

Тот же премьер Баварии Штраус приглашал жить в ФРГ. Мол, все честные люди уезжают из Советского Союза. Я спросил его: «Господин Штраус, когда Германия лежала в руинах, почему вы не поехали на Канарские острова, а полностью отдали себя восстановлению своего государства?» Кажется, он понял мой отказ.

Для меня Родина не та страна, где больше платят и лучше с жильем, питанием. Это тайна — понятие Отечество, земля отцов, Великая Русь.

Мой отец, историк Сергей Федорович Глазунов, дружил со знаменитым социологом Питиримом Сорокиным, которого ныне изучают во всех университетах мира. В 1922-м тот сказал: «Сережа, Россия перестала быть нашей. Уедем!» Сорокин осел в Америке. Позже даже возглавил Социологическую Ассоциацию США. А отец остался. Умер в блокаду. Как я мог предать его память?

Перед грозой

Я русский. И хочу приносить пользу моему народу. Русский — тот, кто любит Россию. Много иностранцев участвовало в могучем созидании нашего Отечества, любили его. Исаак Левитан – наш гений. Я совсем еще молодым ездил в Плес, жил там, чтобы приобщиться к духу Левитана, дрожанию березок…

— Понимаю, любовь к России, ее истории перешла от отца…

— Да. Он привозил меня совсем ребенком на Волхов, показывал древние курганы, рассказывал легенды о похороненных в них богатырях. Захватывало дух от этих легенд, красот природы.

Многие мои картины посвящены именно истории Руси. Как и книга «Россия распятая», которую я продолжаю писать. Сегодня как никогда мы должны вновь вернуться к нашим корням. Народ, не помнящий свою историю, не имеет будущего.

— Символично, что рядом с Вашей галереей возвышается возрожденный Храм Христа Спасителя. Могли вы думать об этом в далеком 1962 году, когда создали клуб любителей русской старины «Родина»?

— Вопрос восстановления взорванного Храма мы обсуждали в клубе, конечно. Но сами считали фантастикой в ту пору. Главной задачей было остановить продолжавшееся массовое уничтожение церквей.

Хрущев демонстративно порвал мое письмо в защиту храмов, которое ему передал Сергей Владимирович Михалков: «Тут людям жить негде, а он о церквях беспокоится!» При Никите Сергеевиче, кстати, больше храмов взорвали, чем при Ленине-Сталине. Полная бесовщина!

Кижи

Когда же я устроил в клубе фотовыставку разрушенных большевиками храмов, «Родину» разогнали. Но голь на выдумки хитра. На базе «Родины» мы создали Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры. А вскоре сам Хрущев вылетел из Кремля. Общество же наше осталось.

— Слава Богу, канули в прошлое времена гонений на церковь, когда слово «патриот» было бранным.

— Так-то оно так, но… В 90-е я выиграл конкурс на реставрацию, реконструкцию Большого Кремлевского дворца и 14-го корпуса Кремля. В Кремле на одной церемонии меня взяла под локоток жена президента Бориса Ельцина, отвела в сторонку: » Илья Сергеевич, у меня к Вам личная просьба.»

— Какая? Я буду счастлив выполнить!

— Перестаньте говорить — «русские!» Говорите – «россияне».

— Наина Иосифовна, я с вами совершенно согласен! Но у меня есть друг, очень близкий. Из Казани. Я с ним учился. Потрясающе талантливый человек. Любит Россию. Я назвал его россиянином. Он обиделся. «Какой я россиянин? Я татарин!» Проверял это словечко на других друзьях, гражданах России — армянине, грузине. Тоже обижаются!» Так что не смог выполнить личную просьбу Наины Иосифовны Ельциной.

Но до сих пор у нас стесняются официально говорить о русском народе. Считая это шовинизмом. Боязливо маскируют под безликий новодел – «россияне». Разве что когда в 2008-м разгорелся грузинский конфликт, осторожно заговорили о русских. И опять тишина…

Видно, такой уж удел у русского народа — о нем вспоминают лишь в годину лихих испытаний, когда больше опереться не на кого. Как это было со Сталиным, заговорившим вдруг в годы войны о славных русских предках — Александре Невском, Дмитрии Донском…

Даже тост поднял вождь за великий русский народ!

— И кто ваш исторический идеал правителя, Илья Сергеевич, коль Сталина с Лениным вы не любите?

— Русская монархия, которая могла бы, на мой взгляд, возродиться. И возродить Россию. Из русских Императоров я особенно люблю Павла, Николая Первого, Александра Третьего. Николай повесил всего пять негодяев-декабристов, поднявших бунт на Сенатской площади, убивших героя войны 1812 года Милорадовича.

И этим самым на сто лет отодвинул русскую кровавую революцию, которую декабристы хотели совершить по примеру английской, французской. Жаль, что Николаю Второму не хватило решимости покончить с новыми революционерами-ленинцами, как его венценосный предок. А мой политический идеал — Столыпин.

Он бы смог предотвратить кровавую российскую смуту 17 года, как покончил с первой русской революцией 1905 г. Но премьера коварно убили.

— Столыпина, кстати, убили в Киеве. Следите за тем, что происходит сегодня на Украине, Илья Сергеевич?

— Трагедия Украины — моя боль. С юности я был влюблен в Киев, древнюю столицу русского народа. Даже хотел остаться там навсегда. Монахом Киево-Печерской Лавры.

— Да что вы?

— Встретил там седого высокого старца Тихона. Сурово благостного, словно сошедшего с древней иконы. Глаза из-под мохнатых бровей светились добротой. Почему-то я сразу поверил, что именно он благословит меня и поможет принять здесь монашеский постриг. «Тебя звать-то как?» — спросил старец.

«Илья», — отвечаю робко. — «Это значит, Богом данный, имя обязывает». Выслушав меня, старец вздохнул: » Верно, сынок, мир во зле лежит. Вот мы, рабы Божии, здесь и отгородились от мира, чтобы за вас молиться. А ты со злом в миру бороться должен талантом и разумением своим.

Притчу о зарытом таланте знаешь? Мое тебе напутствие: поступай в свою Академию художеств, учись хорошо и пока не думай о подвиге монашеского обета. Бог дал тебе талант, а это могучее духовное оружие для житейской брани со злом.

Рано тебе думать о монастыре, познай жизнь, искуси ее, преодолей, а потом, через много лет, если не передумаешь, Господь сподобит тебя уйти за стены монастырские. Ведь я, раб Божий, две войны прошел, прежде чем здесь, в лавре, доживать отпущенные мне Богом дни.» И осенил крестным знамением.

Я часто вспоминаю этот разговор, так повлиявший на всю мою будущую жизнь. Потом мы несколько раз встречались с Тихоном.

Позже, студентом, я был на творческой практике в Каневе, где похоронен Тарас Шевченко. А в 1989 году открылась моя выставка в киевском Музее украинского изобразительного искусства. Тогда-то мне и показали закатанную в асфальт могилу Столыпина.

Я пошел в ЦК Украины, добился восстановления могилы, надгробия Великого Реформатора. Выделил на это часть денег, вырученных за продажу билетов на мою киевскую выставку, куда народ стоял часами в очереди.

Остальные деньги отдал на реставрацию музея Шевченко в Каневе и ремонт Киево-Печерской лавры, древней святыни русского народа.

Мне жутко от того, что происходит сейчас на Украине.

Уверен, Богдан Хмельницкий, воссоединивший в 1654 году два братских народа в древнем Переяславле Русском под Киевом, проклял бы тех, кто в наши дни порушил и осквернил дело всей его жизни, кто со злобным упорством подтачивает корни единого славянского древа.

Нынешняя киевская банда правителей, не имеющих отношения к славянству, не просто стравливает украинский и русский народы. Она толкает мир к Третьей мировой. Поэтому я всей душой поддерживаю Владимира Владимировича Путина в его желании возродить Россию и не дать ее растоптать.

— Как вас хватает на все, Илья Сергеевич? Картины писать, книги, с учениками в Академии заниматься?

— Я делаю Божье дело, верю в это. И потому Бог дает мне силы, и эти силы неисчислимы. Даже из-под крышки гроба я буду стрелять и кричать: «Слава России!»

http://www.kp.ru/daily/26702.5/3726861/

Мы в социальной сети «ВКонтакте»: https://vk.com/pycckoe_no_pycc…