Чюрлёнис
Чюрлёнис.
Сотворение мира.
Звучало море в грани берегов. Когда все вещи мира были юны, Слагались многопевные буруны,- В них был и гуд струны, и рев рогов. Был музыкою лес и каждый ров.
Цвели цветы — огромные, как луны, Когда в сознаньи прозвучали струны. Но звон иной был первым в ладе снов. Повеял ветер в тростники напевно, Чрез их отверстья ожили луга.
Так первая свирель была царевна Ветров и воли, смывшей берега.
К.Бальмонт из сонета «Рождение музыки».
Жертва.
«…Пронзительно-зеленые просветы сквозь покрытое тучами небо. Угрюмо-прямая линия земного горизонта, вставшая над плоской равниной пустыни.
И над всем этим летящий сверкающий эллипс Пути и крылатая фигура человека, в отчаянии и тоске протянувшая тонкие руки к этому уже затухающему сверканию, соединяющему Небо и Землю. Фигура высится на краю ступенчатого алтаря, в зеркальных плоскостях которого отражается звездное небо.
Отражается, но в реальности не присутствует. Две струи дыма, белого и черного, одна из которых устремилась в небо, а другая тяжело и неотвратимо оседает на землю.
И эта другая захватывает белоснежные крылья стоящего на алтаре, оставляя на них темные струящиеся блики и ложась черными неумолимыми земными знаками. Здесь на небольшом пространстве картины свершается какое-то таинство, может быть, самое главное со времен возникновения человека на Земле.
Земля и Небо.
Вечное притяжение и вечное отталкивание, а между ними хрупкий человек, такой, казалось бы, незначительный и слабый, но на самом деле сильный, способный соединить в себе это Небо и эту Землю и установить между ними так необходимую им гармонию, сотворив ее прежде всего в себе самом.
Картина называлась «Жертва» и была написана в начале нашего века литовским художником М.К.Чюрленисом. Художник был странным человеком, и полотна его были многим непонятны. Его даже считали сумасшедшим. Может быть, потому, что художник видел то, чего не видели другие.
Он прожил недолго и тяжело, но оставил нам удивительные картины. На них присутствует небывалый, похожий и непохожий на наш мир с нездешними красками и формами. Мир тонкий и прозрачный. В нем нежно и зазывающе, как будто перезвон хрустальных колокольчиков, звучала странная музыка, несущая в себе тайну мироздания…»
Елена Рерих. У порога нового мира.
Витражи Эскизы к витражам.
Микалоюс Константинас Чюрленис (10(22) сентября 1875 — 28 марта (10 апреля) 1911), гордость литовского искусства, одним рывком сделавший его неотъемлемой частью искусства мирового, не отделял свое музыкальное творчество от творчества живописного.
Он , чей расцвет пришелся на эпоху Врубеля и Скрябина, был живописцем в музыке, музыкантом в живописи и мистиком и в том, и в другом. Хронологически композиторское творчество тоже совпадает с художественным: наиболее известны его симфонические поэмы «В лесу», созданная в 1900 г., и «Море», законченная в 1907 г. Периодом между 1903-1908 гг.
датируются почти все картины художника. Подобно Скрябину, Чюрленис верил во внутреннее таинственное преображение человечества через искусство.
Фуга.
Но, в отличие от гениального русского композитора, Чюрленис не только не пытался достичь его через некое всеобщее действо, напротив — явно избегал любого намека на массовость. Отличительная черта его творчества — отсутствие в нем обычной для той эпохи декларативности, камерность, особая интимность его фантастики.
Именно фантастическое, а не библейское творение мира возникает на тринадцати картинах одноименного цикла, ставшего одним из центральных произведений Чюрлениса. Художник писал брату: «Цикл еще не закончен. Я собираюсь работать над ним всю оставшуюся жизнь, до тех пор, пока у меня есть новые идеи.
Это сотворение мира, которое отличается от библейского! Это другой, фантастический мир. Хочу сделать цикл, по крайней мере, из 100 картин, не знаю, сделаю ли». Он остался неоконченным. Известно 13 рисунков темперой. Ему предшествовал, ныне утерянный цикл работ, выполненных пастелью на ту же тему с символическим призывом в названии: «Да будет!».
Эти слова на польском языке написаны на рисунке с изображением руки Создателя, простертой над зелено-голубым пустым пространством. В первых шести листах серии – холодный космос. Дальше палитра теплеет. На этом рисунке – уже сотворенный живой мир. Огненные цветы вырастают из темного хаоса и тянутся вверх.
Весь цикл — это образный рассказ не о сотворении земли, а о возникновении красоты мира.
Зима.
Чюрлёнис обладал символическим мышлением. В его утонченно-философском творчестве много недосказанности, многомерности смысла. Его музыкальная живопись — простор для фантазии зрителя.
Музыкант и художник, Чюрленис пытался соединить воедино эти два искусства: наилучшие его произведения оцениваются как «музыкальная живопись. Чюрленис был одарен «цветным» слухом. Известно, что музыка способна создавать звуко-цветовые ассоциации.
И если объять все творчество художника, оно показалось бы нам самобытной живописной симфонией. Музыка и живопись сливаются в знаменитых «Сонатах» Чюрлениса. Как и классические сонаты, это трех- или четырехчастные циклы.
Глядя на них, не устаешь поражаться, как смог художник передать чисто музыкальные соотношения частей: бурного и беспокойного Allegro, медленного и мерного Andante, легкого резковатого Sсherzo и быстрого танцевального и одновременно торжественного Финала.
Музыкальные законы причудливо отражаются и в картине «Фуга», где, как это часто бывает у мастера, живому, хаотическому и все же чуть ирреальному лесу таинственно отвечает перевернутый, прозрачный и музыкально упорядоченный лес в вышине. «Вселенная представляется мне большой симфонией; люди — как ноты» — М.К.Чюрленис.
Цикл Сотворение Мира.
Цикл Сотворение Мира.
Цикл Сотворение Мира.
Звёздная соната.
Ангел.
Микалоюс Константинас Чюрленис родился 22 сентября 1875 года.
Отец будущего художника был сыном крестьянина из южной части Литвы — Дзукии. Свое будущее отец мальчика связал с искусством, а именно с музыкой, играл на органе.Мать будущего художника Адель родом из немецкой семьи евангелистов, покинувших Германию из-за религиозных преследований.Спустя 3 года после рождения Микалоюса семья переселилась в Друскининкай.
Заметив у мальчика прекрасный слух и неординарные музыкальные способности, отец начал обучать его музыке.С 1889 по 1893 год Чюрленис занимался в оркестровой школе М. Огиньского в Плунге.
Здесь он учился играть на флейте и пытался сочинять музыку. В 1893 году Чюрленис отправился в Варшаву. Здесь в 1894 году его зачисляют в Музыкальный Институт. В 1899 году он с отличием заканчивает его.
Ему предлагают должность директора музыкальной школы в Люблине, но он отвечает отказом.
Осенью 1901 года Чюрленис едет в Германию, где становится студентом Лейпцигской консерватории. Здесь он все больше говорит о занятиях живописью.
Через год в 1902 году, получив диплом, Чюрленис возвращается в Варшаву.Здесь он продолжает писать музыку, дает частные уроки, которые являются его основным заработком.
Молодой композитор еле сводит концы с концами и мучительно переживает, что не в силах помогать своим родителям.
Вскоре в юноше проснулась невероятная тяга к живописи, с которой он был не в силах совладать. Отныне музыкальные и художественные интересы постоянно пересекаются, определяя широту и разносторонность его просветительской деятельности в Варшаве.
Чюрленис упорно трудился, пополняя свои альбомы все новыми набросками, эскизами, этюдами с натуры, усердно работал над гипсовыми масками. Он посещает художественную студию. Чюрленис стремился к тому, чтобы живопись зазвучала, а краски подчинились музыкальному ритму.
В 1903 году он создает свою первую картину «Музыка леса».
Лес.
В 1904 году в Варшаве он поступает в Школу изящных искусств. В школе он увлеченно занимается астрономией, космогонией, индийской философией и особенно творчеством великого поэта и мудреца Индии Рабиндраната Тагора.
В 1905 году из-за начавшихся революционных событий, Чюрленис покидает Польшу и бежит в Литву. В 1907 году в Вильнюсе открылась Первая Литовская художественная выставка.
Неповторимые картины Чюрлениса завораживали тонкостью цветовой гаммы и идеями космического масштаба — циклы «Сотворение мира», «Зодиак» и другие.
Символически-обобщённая, тонкая цветовая гамма в живописи Чюрлениса переносит зрителя в мир сказки – «Сказка», цикл «Сказка королей», фантастических видений, мистики – «Сотворение мира», «Знаки Зодиака», народных представлений и суеверий «Весна», «Зима», «Жемайские кресты», сохраняет связь с музыкальным творчеством Чюрлениса «Соната солнца», «Соната весны», «Соната моря», «Соната звёзд».
Потоп.
В 1908 году он женился на Софье Кимантайте. В этом же году они уезжают в Петербург. В Петербурге у них не было ни работы, ни денег, ни друзей.
Не смотря на все трудности, что-то необъяснимое держало художника в этом городе. Он был страстно увлечен русской культурой. Именно здесь он сочинил свою лучшую музыку и написал свои лучшие картины.
К сожалению, он не смог удержать жену, не привыкшую к такому образу жизни. Она вернулась домой.
В Петербурге Чюрленис познакомился с выдающимися русскими художниками, такими как Мстислав Добужинский, Лев Бакст, Рерих, Лансере, Константин Сомов, что существенно облегчило его существование в Петербурге. Они дали ему возможность зарабатывать и участвовать в выставках.
В Петербурге у него завязался надежный контакт с кружком Александра Бенуа в Русском художественном обществе, что позже переродился в общество «Мир искусства». К тому времени Чюрленисом уже были созданы наиболее известные его циклы картин – «Сонаты», состоящие из частей Allegro, Andante, Scherzo и Finale, а также «Прелюды и фуги».
В 1909 году он принял участие в выставке «Союза Русских Художников». В газетах стали появляться благосклонные отзывы о его картинах.Начиная с 1909 года художник все чаще и чаще испытывал чувство депрессии, беспричинной тоски, неуверенности. Непризнание, непонимание, невозможность изменить свою жизнь к лучшему все это ухудшало его состояние.
В 1909 году Чюрленис написал картину, которая называлась «Баллада о черном солнце». Над миром восходит черное солнце, его черные лучи пересекают небо и гасят его краски. Сквозь мрак вырастает башня, кладбищенские колокольни и крест. Все это отражается в темной воде, плещущейся у подножья башни. И над всем этим, простерев черные крылья, реет зловещая птица, вестник беды и несчастья.
Состояние художника все время ухудшалось, он перестал общаться с друзьями и знакомыми. Жена перевозит его домой в Друскининкай. В 1909 году врачи обнаружили у него душевную болезнь. В начале 1910 года его помещают в небольшую клинику для душевнобольных под Варшавой.
Ему запретили рисовать и заниматься музыкой. Это еще больше обостряет его тяжелое состояние. Позднее он сбегает из больницы в лес. Кружа по лесу, не в состоянии найти дорогу на волю, он возвращается в больницу с воспалением легких и кровоизлиянием в мозг.
10 апреля 1911 года художника не стало.
Потоп .
Рай.
Марианна Морская
Источник: https://subscribe.ru/group/chelovek-priroda-vselennaya/1627212/
Говорит и показывает: Микалоюс Чюрлёнис в прозе, стихах, музыке и картинах
Кажется, при появлении на свет Микалоюса Чюрлёниса у Создателя дрогнула рука, и младенцу досталась целая горсть талантов.
Сложно сказать, на каком из поприщ он больше преуспел: в наследии Чюрлениса — завораживающие симфонические произведения, фантастические картины, трогательные стихотворения, сказки, притчи, псалмы… Он смотрел на мир глазами ребенка и видел вокруг красоту, чистоту и волшебство.
Так и остался вечно молодым, уйдя в 35 лет.Человек, живя среди людей, всегда должен вершить добро, и его жизнь никогда не будет прожита зря, даже если
в глазах других он — ничто.
Согласитесь, что порою доброе, благосклонное слово значит больше, чем воз золота, а теплый искренний взгляд — больше, нежели тома механики.
Постоянно хочу творить добро, но не знаю, что есть добро. Хочу идти, но не знаю куда. Я слаб, потому что чувствую, что ошибаюсь. Только покажи мне, в какой стране есть эта жизнь, и ты увидишь, сколько во мне найдется энергии.
Ведь я представлял себе счастье таким близким и возможным. Однако решил: счастлив не буду, это столь же верно, как и то, что «умру». Сие меня как бы утешило несколько… Так и есть, счастлив не буду, иначе и быть не может.
Слишком легко ранимый, слишком близко все принимаю к сердцу… Деньги меня не привлекают, ожидает меня нужда. Сомневаюсь в своем призвании и таланте и ничего не достигну… Перестану мечтать, но запомню мечты своей юности.
Человеку одинокому бывает душно, тесно и темно. Человеческая душа не имеет крыльев, чтобы подавить собственное «я». Трудно ей тогда, но чем шире раскроет крылья, чем более широкий круг очертит, тем будет легче, тем счастливее будет человек.
Ты явил передо мной чудеса свои — на розоватых вершинах гор, на зеленовато-серых скалах, прекрасных, как замки очарованных королевичей.
Те, кто ближе, видят ясно, те же, кто у реки или в поле — они-то когда узрят эти чудеса Твои? Или те, кто из лесу еще не вышли? Жаль мне их, Господи! Нескоро узрят они чудеса Твои, что Ты так щедро рассыпаешь вокруг.
Долог ли будет ещё наш путь, Господи? Или Ты велишь не вопрошать об этом?
Но куда идем мы, Господи? Где конец этому пути?
Микалоюс Константинас Чюрлёнис. Аллегро (Соната звезд). 1908
Вселенная представляется мне большой симфонией; люди — как ноты.
Нет рубежей между искусствами, музыка объединяет в себе поэзию и живопись и имеет свою архитектуру.
Рос и развивался человек, росла и развивалась его песня. Влияние природы, ее красота, ее прелесть, по-своему действовали, воспитывая характер человека, а вместе с ним и его песню.
Поэтому по-своему поют народы, живущие в горах, по-своему народы, живущие у моря, по-своему поют жители темных лесов, и по-другому те, которым суждено бродить по равнинным лугам… В более поздние времена условия жизни и строение общества так же влияли и действовали, как и природа.
Победа, рабство, войны, свобода — все это накладывало отпечаток на народные мелодии. И в этом причина того большого различия, которое мы находим, сравнивая песни украинские и итальянские, русские и французские, скандинавские и венгерские, польские и литовские.
Непросвещенный человек, глядя на окружающую его красоту природы, не выражает громко своего восхищения, как это на каждом шагу делает так называемая интеллигенция, но это не означает, что он не чувствует красоту восхода и захода солнца, что он не отличает светлой радуги от тяжелой тучи. Земледелец слушает и смотрит, никто его не учит: смотри, как это красиво. Он сам знает. И любуется природой, но также по-своему: складывает песни, а в них — все богатство природной красоты.
Вспомнил я тогда время, когда мир был похож на сказку. Солнце светило в сто раз ярче. На берегах темных озер высились гигантские леса ореховых деревьев. Под шелест золотых листьев летел страшный птеродактиль. Летел он дыша угрозой, поднимая невероятный шум.
Пролетел — и исчез в двенадцати лучах сверкающей радуги, вечно стоящей над тихим океаном.Помни, что исполнятся все наши желания, все мечты. Счастье с нами, а если судьба слегка мешает и стесняет, то уж такая у нее привычка.
Сегодня не могу написать Тебе письмо. Очень тяжело у меня на душе.
Похож я на птицу, придавленную древесным стволом, однако живу и крылья мои невредимы, разве подавлен и очень устал. Малышка, не думай обо мне плохо. Я соберусь с силами и вырвусь на свободу. Крылья мои невредимы.
Полечу я в очень далекую страну, в край вечной красоты, солнца, сказки, фантазии, в зачарованный край, в прекраснейший край земли и долго на все смотреть буду, чтобы потом могла Ты прочесть это в глазах моих.
Золотко мое, ничего не бойся. Видишь два камня — по ним можно смело пройти, дай только руку. Источник шутит, прикидываясь грозным.
Смотри, даже эти ромашки не боятся: наклонили головки и смотрят на цветные камушки на дне шутника источника. Как он красив, правда? Чистый такой, смеется, журчит, шепчет, извивается и снова смеется, пускаясь в бег.
Не бойся, маленькая, дай руку. Ну, не говорил ли я тебе, что это не так уж и страшно?
Помнишь ли ты море, черный закат?
…Слышишь, как шумят волны?
И играют, и поют. Помнишь?
А большие волны помнишь?.. Помнишь,
какой шар света ты принесла
мне тогда, когда я еще не знал тебя?
Говори со мной, говори много, часто,
как говорила еще до нашей встречи.
И всегда держи в своих ладонях
этот великий огонь…
Микалоюс Чюрлёнис вместе с музой и женой Софией Кимантайте. Источник: mirtesen.ru
Когда мы сидели на горе, я потихоньку спустился вниз… Ты вся была на солнце, а солнце — в тебе. Ты очень сильно светилась, а моя большая тень падала почти через всю гору. И стало мне тоскливо.
Пустился я долинами в даль дальнюю, а когда вернулся, ты излучала еще более сильный свет. Моей тени уже не было…
Любовь — это восход солнца,
Полдень долгий и жаркий,
вечер тихий и чудный.
А родина его тоска.
Любовь — это старая песенка.
Любовь — это качели радуги,
подвешенные на белых облаках.
Любовь — это мгновение блеска
всех солнц и всех звезд.
Любовь — это мост из чистого золота
через реку жизни, разделяющую
берега «добра и зла».
Любовь — это крепкие белые крылья.
Любовь — это старый сосновый лес
в жаркий полдень, это отдых в лесу
под убаюкивающий шум сосен.
Любовь — это дорога к солнцу,
вымощенная острыми жемчужными
раковинами, по которым ты должен
идти босиком.Работа слева: Микалоюс Константинас Чюрлёнис. Соната солнца. Скерцо. 1907Нет человека, который углубившись в себя, пришел бы к оптимистическим заключениям. Человек, занятый исключительно собой, анализом своей «голой души», несчастен… Все же не надо удивляться, что такой самоанализ притягателен для людей. Нет интеллигента, который не испытал бы дозу удовольствия, углубляясь в себя. И каков же результат этих путешествий? Могут ли они исчерпывающе охарактеризовать наше «я»? Мне кажется, что подлинное самопознание находится за пределами нашего разума, так же, как и познание вселенной, начало начал. Обидно тратить на это время. Ну, а раз уж человек, если не спит, то думает, то пусть мысль его не опускается в мрачное подземелье, а парит в бескрайних просторах.
Музыка любого народа, развиваясь и вырастая, не теряет своих характерных особенностей, ибо дальше ее развивают композиторы, которые, являясь сынами своей родины, получают от родителей вместе с кровью любовь к своим песням и часто, сами этого не сознавая, любят их особенности и характер. Такие композиторы, развивая музыку, из песенки создают песнь, из песни — композицию симфонии и воспитывают подлинно культурную музыку.
Культурная музыка не теряет национальных особенностей, которые так ясно различаются в народной музыке. Возьмем немецкую музыку, живущую в произведениях гениальных немецких композиторов, таких, как Бах, Бетховен, Моцарт, Шуберт, Шуман, Вагнер и Рихард Штраус.
Отличительные особенности немецкой музыки — это глубина, совершенная форма и какая-то специфическая, нигде в других песнях не встречаемая сентиментальность.
Русская музыка наполнена болью, ожиданием, тем, что сами русские называют словом «заунывность», которое не переводится, — наполнена широко разливающейся печалью, поистине славянской, как говорят, порой она звучит словно элегия, порой внезапно загремит звонким, непрекращающимся ликованием.
Все это впитал Петр Чайковский и излил в своей музыке, особенно в своих шести симфониях. Итальянская музыка — это поистине музыка, рожденная «под светлым небом» — является, как говорится, сладкой, легкой, мелодийной. Верди, Россини, Беллини, Доницетти, из более новых Масканьи, Пуччини полностью дают нам ее в своих произведениях.
Могуче ты, море. Велико, беспредельно, неохватно. Целое небо покрывает своей лазурью твои волны, а ты, полное величие, дышишь тихо и спокойно, потому что знаешь: нет предела твоей мощи, твоему величию, твое бытие бесконечно.
Великое, могучее, прекрасное море! Ночью на тебя смотрит полмира, далекие солнца погружают в твои бездны свой мерцающий, таинственный, сонный взгляд, а ты, вечный король великанов, дышишь спокойно и тихо, знаешь, что ты одно такое, и нет над тобой властителя.
- Соната моря. Аллегро, 1908
- Соната моря. Анданте, 1908
Я рисовал или целыми часами сидел у моря, в особенности на закате я всегда приходил к нему. И было мне всегда хорошо, и с каждым разом становилось все лучше.
Я шел один. Ночь светлая. Настроение тоже просветленное. Небо окутано зеленоватым туманом.
Кое-где звезда, будто заблудившаяся, попавшая в сети мушка, трепещет золотыми крылышками, а в самом центре луна-паук смотрит значительным, мигающим большим глазом. И все происходит в какой-то священной тишине. Дальнейший путь был еще прекраснее.
Луна закатилась и ярко засверкали звезды, чудеснейшая часть небосвода: Орион, Плеяды, Сириус… В подобные мгновения хорошо забыть, откуда ты и куда идешь, как тебя зовут, и смотреть на все глазами ребенка. А когда это кончается и приходишь в себя, становится жаль, что так давно уже живешь, так много пережил… Если бы можно было жить так, с постоянно раскрытыми глазами на все, что прекрасно.
Источник: https://artchive.ru/publications/2895~Govorit_i_pokazyvaet_Mikalojus_Chjurlenis_v_proze_stikhakh_muzyke_i_kartinakh
Биография | M. K. Čiurlionis
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА
10 сентября 1875 г. (по Григорианскому календарю – 22 сентября)
Микалоюс Константинас Чюрленис родился в Варене в семье органиста Константинаса Чюрлениса и Аделе Марии Магдалены Радманайте–Чюрленене. Он был старшим среди девятирых детей семьи Чюрленисов.
1876 – 1877 г.
Семья проживала в Ратниче.
1878 г.
Cемья Чюрленисов переселилась в Друскининкай.
1885 г.
М.К. Чюрленис окончил народную школу в Друскининкай. Отец рано начал обучать сына игре на пианино и органе, на которых к тому времени Микалоюс довольно свободно музицировал. Близкий друг семьи доктор Юзеф Маркевич рекомендовал мальчика князю Миколу Огинскому, содержавшему оркестровую школу в своем имении в городе Плунге.
1889 – 1893 г.
М.К. Чюрленис жил в Плунге. В оркестровой школе князя М. Огинского учился игре на различных музыкальных инструментах, пел в хоре. В то время начал сочинять музыку, на досуге рисовал. С 1892 г. как флейтист оркестра находился не только на полном содержании, но и получал жалование. Концертировал с оркестром в Паланге, Риге, Ретаве.
1894 – 1899 г.
М.К. Чюрленис, материально поддерживаемый М. Огинским, учился в Варшавском музыкальном институте. Поступив в класс фортепиано, обучение он начал на низшем курсе проф. Т. Бжезицкого. В 1895 г. переведен на средний курс проф. А. Сыгетинского. Композиции учился у З. Носковского.
Лучший друг в институте – коллега Эугениуш Моравский. Константин часто наведывался в гости к другу, где познакомился с его сестрой Марией, полюбил ее.
К сожалению, дружбе Марии и Микалоюса не было суждено завершиться женитьбой. Отец Марии, заметив их чувства, поспешил отдать дочь против ее воли в мужья другому. В институте, наряду с композицией Чюрленис посещал хоровой класс, изучал теорию, историю музыки, гармонию, естественные науки, астрономию, философию, нумизматику, минералогию.
Его любимые авторы: А. Мицкевич, Ю. Словацкий, Б. Прус, Ф. Достоевский, Ф. Ницше, Л. Толстой и др. В Варшаве Чюрленис создал каноны, фуги, прелюдии, циклы вариаций для фортепиано, струнного квартета. Институт закончил с дипломом по специальности композиции.
Дипломной работой была Кантата для смешанного хора и симфонического оркестра «De Profundis».
Лето 1899 г.
Лето провел в Друскининкай. Учил младших братьев и сестер музыке, рисовал.
Осень 1899 г. – весна 1901 г.
М.К. Чюрленис жил в Варшаве. Чтобы содержать себя и брата Повиласа, который тоже поступил в Музыкальный институт, давал частные уроки. Отказался от предложения руководить хором и оркестром Люблинского музыкального общества.
1900 г.
М.К. Чюрленис создал Полонез для духового оркестра. В музыкальном сборнике «Меломан» (№ VIII) впервые издано его произведение – Ноктюрн фа-диез минор.
Октябрь 1900 г. – апрель 1901 г.
М.К. Чюрленис создал симфоническую поему «В лесу» и посвятил ее своему другу Э. Моравскому. C этим произведением участвовал в конкурсе, обьявленном графом И. Замойским, где был отмечен жюри специальной похвалой.
1901 – 1902 г.
В Лейпцигской консерватории М.К. Чюрленис изучал композицию в классе проф. К. Рейнеке, а контрапункт – у С. Ядассона. В качестве вольного слушателя посещал университетские лекции эстетики, истории и психологии. В Гевандхаузе и в Лейпцигском театре слушал любимые произведения Г.Ф. Генделя, П. Чайковского, Р.
Вагнера, Ф. Листа. В библиотеке издательсства Ц.Ф. Петерса самостоятельно изучал принципы инструментовки Г. Берлиоза, Р. Штрауса. В этот период создал симфоническую увертюру «Кястутис», четырехчастный «Струнный квартет», каноны, фуги, среди которых «Sanctus» и «Kyrie» для смешанного хора. Во время каникул рисовал.
14 июля 1902 г.
М.К. Чюрленис получил удостоверение учителя Лейпцигской консерватории.
Осень 1902 г. – начало 1904 г.
Жил в Варшаве, учился в частной школе живописи Я. Каузика. Давая частные уроки, обеспечил то троих, то двоих братьев, которые здесь же продолжали обучение.
Осенью 1903 года написал цикл из 7 картин «Симфония похорон». Начал работать над симфонической поэмой «Море». Дабы мог беспрепятственно заниматься изобразительным искусстом, не принял предложения Э. Млынарского преподовать в Варшавском музыкальном институте.
Весна – лето 1904 г.
Чюрленис поступил в Варшавскую художественную школу, которой руководил художник литовского происхождения Казимерас Стабраускас. В школе рисование преподовали К. Тихий и К. Кшижановский, скульптуру – К. Дуниковский, живопись – Ф. Рущиц. Во время обучения создал обложки для книг «Изба за деревней», «Осенью», «Мысль», «Башни», написал картины «Колокол», «Остров», «Храм».
В это же время руководил школьным хором.
С проектами витражей, циклом из 6 картин «Буря» и проектами обложек книг (всего 19 работ) участвовал в выставке школы.
Летом того же года участвовал в школой организованном пленере в Аркадии, неподалеку от местечка Лович (в Польше).
Осень – зима 1904 г.
Создал циклы вариации для фортепиано «Sefaa Esec» и «Besacas».
Весна 1905 г.
В школе была организована выставка работ Чюрлениса. На ней представлен цикл из 10 картин «Фантазии». Другие работы (всего 64), написанные в 1904 – 1905 г., упомянул в письме брату Повиласу в апреле 1905 г. Среди них цикл из 5 картин «Потоп», триптих «Rex», «Шелест леса», «Весть» и другие.
Июнь 1905 г.
М.К. Чюрленис участвовал в первой ежегодной выставке Варшавской художественной школы – экспонировал цикл «Буря» и др.
Лето 1905 г.
Отпуск провел с семьей Волманов в Анапе у Черного моря. Путешествовал по Кавказу, писал картины, фотографировал.
Осень 1905 г.
С братом Стасисом жил в Варшаве. Как и прежде, учился в Художественной школе, зарабатывал на жизнь частными уроками.
Начал руководить хором Варшавского общества взаимопомощи литовцев.
Зима 1905 г.
Чюрленис посещал дом творчества художников в Рибинишкяй (Латвия), учредителем которого была меценат искусства Э. Кярбядене. Рождество провел в Друскининкай.
Начало 1906 г.
Жил в Друскининкай, гармонизировал литовские народные песни. В письме брату Повиласу писал, что “все свои былые и будущие работы решил посвятить Литве”. В тот момент возникла идея создать литовскую оперу.
Май 1906 г.
М.К. Чюрленис участвовал в выставке работ студентов Варшавской художественной школы в Петербурге, представил циклы «Сотворение мира», «Сутки», «Буря», диптих «Rex» (не сохранился) и др. В печати критики искусства особое внимание уделили незаурядной живописи Чюрлениса.
Июнь 1906 г.
В газете «Вильняус жиниос» (№ 123) напечатана первая статья о Чюрленисе.
Лето – осень 1906 г.
Участвовал в школой организованном пленере в Истебне (Прикарпатье, находившееся во власти Австро-Венгрии). В этом же году провел лето в Крынице с семьей Волманов. Написал литературное эссе «Письма Девдурачку».
При поддержке Б. Волманене Чюрленис путешествовал по Европе – посетил Прагу, Дрезден, Нюрнберг, Мюнхен, Вену. Восхищался в музеях увиденными работами Ван Дейка, Рембрандта, Боклина. Сам в то время рисовал зскизы к циклу «Зодиак». Получил приглашение принять участие в Первой литовской художественной выставке.
Конец 1906 г. – начало 1907 г.
Чюрленис перестал посещать Художественную школую. Переслал свои картины в Вильнюс, на первую литовскую выставку художников и сам помогал ее организовать. На этой выставке экспонировал циклы «Сотворение мира», «Буря», триптих «Rex», восемь флуорофортов (всего 33 работы).
1907 г.
М.К. Чюрленис закончил инструментовку симфонической поэмы «Море» и начал новую симфоническую поэму «Сотворение мира».
С начала года до июня написал 50 картин.
Осенью переселился в Вильнюс, участвовал в учредительном собрании Литовского художественного общества, был избран в его управление.
На генеральной репетиции пьесы Габриэлюса Ландсбергиса-Жямкальниса «Блинда» познакомился с писательницей Софией Кимантайте.
В этом году написаны первые сонаты –«Солнца» и «Весны», триптихи «Райгардас», «Мой путь», «Путешествие королевича», «Лето», цикл из 8 картин «Зима», цикл «Зодияк», картина «Лес» и другие произведения живописи.
Зима – весна 1908 г.
Чюрленис жил в Вильнюсе, руководил хором «Вильняус канклес». На концертах выступал с хором и как пианист. При поддержке С. Кимантайте, П. Римшы и еще нескольких энтузиастов, устраивал Вторую литовскую художественную выставку в Вильнюсе и Каунасе, создал обложку для ее каталога и афишу. Сам на выставке экспонировал более 60-ти новых своих работ.
В это же время включился в издании «Вильтис» публикуемые дискуссии по созданию «Таутос румай» («Дворца народа»), агитировал собирать средства для его строительства, обещая отдать все свои произведения.
30 мая в Вильнюсе впервые была исполнена кантата М.К. Чюрлениса «De Profundis». Дирижировал автор.
Июнь 1908 г.
Находясь в Друскининкай, Чюрленис написал сонаты «Ужа» и «Летa», диптих «Прелюдия. Фуга».
Июль 1908 г.
С невестой Софией Кимантайте отдыхал в Паланге. Написал пятую сонату – сонату «Моря», диптих «Прелюдия и фуга», триптих «Фантазия». Вдвоем намеревались создать оперу «Юрате».
Август – сентябрь 1908 г.
Будущие супруги навещали дядю Софии, декана Винцаса Ярулайтиса в Плунге, ее родителей в Куляй и Каркленай, после вместе поехали в Друскининкай. Здесь Чюрленис написал шестую сонату – сонату «Звезд».
В конце августа по совету вильнюсского художника Л. Антокольского ездил в Петербург, надеясь найти там постоянный источник заработка, участвовать на выставках. Однако первая поездка не была успешной.
Октябрь – декабрь 1908 г.
В середине октября Чюрленис, взяв с собой некоторые картины, второй раз отправился в Петербург, намереваясь там пожить. В Петербурге посетил Литовское общество, художника М.
Добужинского, который представил его русским художникам и сразу был ими принят в Союз русских художников.
Чюрленис вновь искал возможности давать частные уроки и в этом ему помогли в Петербурге жившие литовцы: Альфонсас Моравскис, Юозас Таллат – Кялпша, Юозас Зикарас, Стасис Битаутас.
В Литовском обществе раз в неделю устраивались вечера, встречи, на которых свои произведения играл и Чюрленис.
В Петербурге ему пришла идея при Литовском художественном обществе учредить Музыкальную секцию, которая бы заботилась о литовских композиторах и музыкантах, организовывала конкурсы и концерты, основала библиотеку музыкальных произведении.
Правление общества идею поддержало. М. К. Чюрленис не забыл и о хоре «Вильняус канклес», которому высылал гармонизированные народные песни.
В то время в Варшаве был издан сборник гармонизированных народных песен «Веверселис».
По Софией присланному либретто М.К. Чюрленис сочинял музыку к опере «Юрате», писал эскизы ее декораций и занавеса.
В конце декабря поехал к невесте.
1 января 1909 г. (по новому календарю – 14 января)
В Шатейкяй, в небольшом городке неподалеку от Плунге, Микалоюс Константинас Чюрленис вступил в брак с Софией Кимантайте. После бракосочетания молодожены уехали в Петербург.
Январь – март 1909 г.
Картины Чюрлениса экспонировались в Петербурге на выставке «Салон», на первой весенней выставке Вильнюсского художественного общества. На шестой выставке Союза русских художников выставлены три работы, среди которых и в Петербурге написанный «Rex». Несколько работ посланы на тринадцатую выставку содружества любителей искусства «Штука», проходившую в Кракове.
Его фортепианные произведения исполнялись в Петербурге в концерте «Вечера современной музыки» 28 января 1909 г. (по новому календарю – 10 февраля). В феврале произведения М.К. Чюрлениса звучали в концерте, организованном выставкой «Салон», вместе с музыкой А. Скрябина, Н. Метнера, И. Стравинского, С. Рахманиного.
В конце марта Чюрленисы возвратились в Литву.
Апрель – июнь 1909 г.
Чюрленисы жили в Друскининкай. Оттуда выезжали в Вильнюс, где участвовали в организации третьей литовской художественной выставки. Чюрленис создал ее плакат и обложку для каталога.
Сам художник на выставке экспонировал более 30 работ – сонаты «Ужа», «Моря», «Звезд», «Сказку о королях», триптих «Фантазия» и др. Его работы были представлены и на выставке Варшавской художественной школы, посвященной ее пятилетию.
В июне вместе с Софией расписали занавес для сцены в зале общества «Рута». Как пианист выступал в концертах общества.
Июнь – октябрь 1909 г.
Вместе с Софией жили в Плунге. летом написал около 20 картин: «Жертвенник», «Ангелочкий (Рай)», «Литовские кладбища», сделал множество эскизов в альбомах, виньетки к народным песням. Вместе с супругой работал над созданием книги «В Литве» –писал критические статьи. Чюрленис создал ее обложку и несколько инициалов (последние не были использованы).
На общем собрании Литовского научного общества Чюрленис был избран в состав комитета по песням и сбору их нот.
Ноябрь – декабрь 1909 г.
Чюрленис взяв с собой картины, написанные несколько ранее, опять уехал в Петербург. Здесь ему было предложено руководить хором Петербургского литовского общества. Вместе с К. Бугой, А. Волдемаром, Ч. Саснаускасом, Ю. Таллат-Кялпшой работали над литовским словарем музыкальной терминологии «Терминология нашей музыки».
В конце декабря напряженная творческая работа и постоянный недостаток сломили здоровье Чюрлениса. Невропотолог и психиатр В. Бехтерев констатировал большое переутомление.
Январь 1910 г.
По совету профессора София с заболевшим супругом вернулась в Друскининкай.
На седьмой выставке Союза русских художников в Москве экспонировались работы Чюрлениса: «Арка Ноя», «Ангелочки (Рай)», «Баллада (Черное солнце)».
Конец февраля – март 1910 г.
Чюрленис был помещен в санатории «Червонный двор» в Пустельнике, недалеко от Варшавы. Его работы экспонировались на седьмой выставке Союза русских художников в Петербурге. Девять картин – на четвертой литовской художественной выставке в Вильнюсе.
Апрель – май 1910 г.
Двадцать восемь работ художника представлены на Литовской художественной выставке в Риге, несколько работ – на выставке Союза русских художников в Киеве.
30 мая 1910 г. (по новому календарю – 12 июня)
Родилась дочь Дануте.
Лето 1910 г.
Семь картин М.К. Чюрлениса экспонировались в Париже на выставке Союза русских художников. В Вильнюсе издана книга С. Чюрленене «В Литве».
Здоровье художника улучшилось, ему разрешили немного рисовать, играть на фортепиано.
Осень 1910 г.
С опозданием получил приглашение участвовать в выставке «Нового объединения художников» в Мюнхене. М.К. Чюрленис избран членом Петербургского общества «Мир искусствa».
5 ноября 1910 г.
Чюрленис выслал открытку жене, в которой, приветствуя ее, надеялся на скорую встречу.
Январь – март 1911 г.
Картины Чюрлениса экспонировались на выставках общества «Мир искусства» в Петербурге и Москве, четыре работы – в художественной выставке в Минске. На пятой литовской художественной выставке экспонировалось двадцать восемь работ художника.
Здоровье все улучшалось, но в конце марта во время прогулки Чюрленис простудился и заболел восполением легких.
28 марта 1911 г. (по новому календарю – 10 апреля)
М.К. Чюрленис умер в санатории «Червонный двор», в Пустельнике. Похоронен в Вильнюсе на кладбище Расу.
Н и й о л е А д о м а в и ч е н е
Nijolė Adomavičienė
Источник: http://ciurlionis.eu/ru/chyurlenis/
Чюрлёнис. Человек междумирья |
10 (22) сентября 1875 года родился художник и композитор Микалоюс Константинас Чюрлёнис
С самого начала, ещё до рождения, он был человеком междумирья.
Отец его, крестьянский сын из южной Литвы, Дзукии, родился прямо в поле, во время жатвы. С ранних лет зачарованный непонятно откуда взявшимся влечением к музыке, на исходе юности Константин Чюрлёнис-старший обучился у деревенского органиста основам игры на органе.
Мать, Адель, была немкой, из евангелистов, бежавших из Германии от религиозных преследований. Кроме немецкого, она хорошо владела польским и литовским, была начитанной, хотя настоящего образования, рано осиротев, так и не получила. С Чюрлёнисом-старшим она, 18-летняя, встретилась в маленьком литовском городке Варена, тот был органистом в местном костёле.
Их сын Констант, родившийся спустя два года после венчания Константина и Адели и переехавший с ними чуть позже в провинциальную деревушку Друскининкай, похоже, чувствовал себя принадлежащим ко всем унаследованным мирам сразу. Они не спорили в нём, не вытесняли друг друга, но взаимонакладывались, просвечивали друг сквозь друга, составляли целое.
Констант был первым в роду, вошедшим в высокую культуру, — и она заговорила с ним на польском языке.
Польский вообще был языком его детства — домашним, изначальным. На этом языке звучала для него, проведшего более двенадцати лет в Варшаве, европейская и мировая культура. По-польски он писал письма друзьям и любимым.
Польский был языком универсального, языком самого бытия — недаром на одной из картин цикла «Сотворение мира» слова Творца «Да будет!» раздаются именно на этом языке.
Во вторую очередь это был русский — на нём Констант учился в начальной школе и разговаривал с государством, к которому принадлежал: Российской империей.
При всём при том и с польской, и с русской культурой Чюрлёнис ассоциируется в последнюю очередь, если ассоциируется вообще.
А между тем этот знаковый для литовской культуры человек, которого она числит среди своих основателей, начал как следует учить литовский язык лишь за шесть лет до смерти, с 1905 года, под влиянием и с помощью своей жены Зоси. В детстве он слышал на нём только песни и крестьянскую речь.
Он открывал Литву как культурный факт, вступал в это символическое наследство уже зрелым человеком.<\p>
Литва стала для него не столько данностью, сколько сознательным выбором. С тем же правом (уж не с большим ли?) в качестве своей принадлежности он мог избрать польскую культуру.
Но выбрал Литву: стал одним из тех, кто тогда, на рубеже ХIX—ХХ веков, хотел вывести Литву из культурного полубытия, сделать её культурной реальностью.
Только тогда, после 1905-го, в его имени появились литовские окончания — он стал Микалоюсом Константинасом Чюрлёнисом, тем самым MKЧ, летучие инициалы которого сегодня составляют для нас неотъемлемую часть его картин.
Крещён он был как Николай Константин (и русским, то есть официальным, вариантом его имени было — Николай Константинович Чурлянис или даже Чурлянев). Впрочем, Николаем его никто никогда не называл.
Для домашних и друзей он всегда был Константом.
И вот ещё что важно: в его поздно обретённом литовстве не было ничего ни провинциального, ни экзотического. Литовцем и всечеловеком он становился одновременно и очень сознательно. А пожалуй, это и было для него одно и то же, а открытие литовского и восхождение к универсальному — одним и тем же путём.
Он заговорил об основаниях бытия, предшествующих всем национальным разделениям, на языке литовской культурной прапамяти, впрямую, без перевода.
Заговорил как на универсальном на языке литовского язычества, которое, между прочим, залегало куда ближе к поверхности культурной памяти, чем практически у всех европейских народов: Литва крестилась необычно поздно — только к концу XIV века.
Чюрлёнис первым дал языческим архетипам своего народа голос в высокой и общечеловеческой культуре.
Он начинал как музыкальный вундеркинд: к семи годам знал нотную грамоту, играл на органе, свободно читал с листа. Тем не менее в некоторых отношениях он начал осваивать языки Большой Культуры нетипично поздно.
Может быть, это даже хорошо: у него было больше — чем бывает у детей обыкновенно — времени для того, чтобы стать самим собой.
Музыка: М. К. Чюрленис. Miske.
С 10 до 13 лет, успешно окончив, как значилось в свидетельстве, курс в Друскининкайском народном училище, Констант ничему формально не учился: на его образование у бедных и многодетных (с Константом — восьмеро!) родителей не было средств. Три года он провёл дома, в Друскининкае, с родителями и братьями-сёстрами, занимаясь только музыкой да жизнью вообще. Зато потом он будет учиться до конца дней, постоянно чувствуя, что ему не хватает знаний.
И ещё два языка жили в нём, просвечивали друг сквозь друга, взаимопрорастали — музыки и живописи. Нет, даже три: был ещё язык литературы. Он довольно много писал «словесного»: дневники, эссе, даже стихотворную поэму «Осень» в «квазисонатной форме». Но музыка и живопись были всё-таки главными. Без слова они обходиться могли и никогда вполне на него не переводились. Друг без друга — никак.
В принципе курсом народного училища можно было бы и ограничиться: хлеб органиста у него, заменявшего отца на службах с шести лет, был уже, по существу, в кармане. Но Константу повезло: нашлись люди, которые заметили, что мальчик способен на гораздо большее.
Как раз в те годы Друскининкай стал превращаться в модный курорт, известный минеральными водами. В доме Чюрлёниса-старшего всё чаще собирались заезжие любители музыки, слушали игру Константа, восхищались. Наконец одному из них, врачу Маркевичу, пришла счастливая мысль рекомендовать мальчика князю Михалу Огиньскому, страстному меломану.
В своём поместье в Плунге Огиньский (прямой потомок, к слову сказать, того Михала Клеофаса, которому мы обязаны знаменитым полонезом) на свои средства содержал оркестровую школу, где учил талантливых детей для собственного оркестра.
Туда-то и попал 13-летний Констант, стал учиться игре на флейте, пытаться писать музыку — и своим талантом произвёл такое впечатление на вообще-то сложного и до капризности прихотливого Огиньского, что тот взял на себя финансовое обеспечение его дальнейшей учёбы.
Потом будет Варшава — фортепианный класс Музыкального института (который позже станет Варшавской консерваторией). Спустя год он уже меняет специальность — учится композиции, много пишет: кантату для хора и оркестра, фуги, пьесы для рояля; жадно читает — Достоевский, Ибсен, По, Гюго, Гофман, философия, история, естественные науки, — будто торопится нагнать упущенное.
В 1899-м оканчивает институт с отличием. Ему предлагают замечательную должность: директорство в только что основанной музыкальной школе в Люблине. К изумлению родных, бедный провинциал отказывается.
Ему кажется важным только писать музыку. Он уже задумал первое большое сочинение — симфоническую поэму «В лесу», которую и напишет в два следующих года. Он пытается выговорить языком музыки литовскую природу. И это удаётся ему настолько, что литовцы по сей день отсчитывают историю своей профессиональной музыки именно с этой поэмы и числят это произведение среди высших её достижений.
Опять-таки эту едва найденную линию можно было бы и продолжать. Однако Чюрлёнис чувствует нужным продолжать учиться. В 1901-м — ему уже 26! — он едет в Германию и поступает в Лейпцигскую консерваторию.
И при этом, как бы между делом, как бы ещё шутя, пишет другу следующее: «Купил краски и холст. Наверно, ты скажешь, что холст мог бы пригодиться на что-нибудь другое. Мой дорогой, я тоже чувствую угрызения совести из-за этих истраченных марок, но должен же я иметь на праздники какое-то развлечение».
И дальше, казалось бы, он только и делает, что постоянно обрывает линии своей едва начинающей складываться жизни, постоянно возвращает себя к началу: к состоянию неумения и неприкаянности (на самом деле — к состоянию наибольшей восприимчивости, но кто тогда это понимал?). В 1902-м, вернувшись с дипломом в Варшаву, он снова отказывается от места — на сей раз в самой консерватории. Живёт частными уроками, пишет фуги, фугетты, каноны (его кумир и учитель — Бах). И всё больше рисует — уже всерьёз.
Он снова учится: посещает частные рисовальные классы, заполняет альбомы этюдами, даже летом, дома, в Друскининкае, постоянно упражняется в рисовании — набивает руку.
С некоторых пор — может быть, с самого начала, нам не узнать — в нём взаимопрорастали и друг сквозь друга просвечивали ещё два мира: видимый и невидимый. Мир вещей и мир идей.
Просто он не сразу нашёл язык для их сквозящего единства. А когда нашёл, стало ясно, что этот язык может быть только двойным: музыки и живописи сразу. Ведь музыка говорила о незримом, собственно, всегда — а живописи оставалось только у неё учиться.
Учиться, вначале с немного школярским буквализмом повторяя своими средствами давно освоенные звуками формы: недаром первое известное живописное произведение 28-летнего Чюрлёниса — на котором звучат прозрачными красками ели, вода и воздух — называется «Музыка леса».
В 1904-м — ему уже 29 — он опять студент: Школы изящных искусств в Варшаве. Но ему мало уже и живописи, и музыки, и их единства: он штудирует астрономию, интересуется древними космогониями, индийской философией, а особенно поэзией и мыслью Рабиндраната Тагора.
При этом он не перестаёт писать музыку: в его черновых тетрадях скопилось более полусотни фортепианных пьес. Говорят, будто нам ещё не всё из написанного известно. В 1907-м он пишет симфоническую поэму «Море» — она тоже считается теперь гордостью литовской музыки. Но впервые исполнена она будет только через четверть века после смерти автора.
Что ему точно никогда не было важно, так это публичность и заметность. Вот разговор со сколько-нибудь единочувствующими и единомыслящими людьми — другое дело. А они — как среда — станут у него появляться только в самые последние годы, перед концом.
Чем дальше, тем больше он будет вглядываться в едва различимый для привычного культурного зрения незримый мир, для разговора о котором, собственно, нет адекватного, а тем более общепринятого и общепонятного языка.
Его и по сей день нет, а уж во времена Чюрлёниса не было и подавно. Он был из тех, кто пытался такой язык создать. Над этим же думали тогда по всей Европе символисты. Чюрлёнис не то чтобы был одним из них — скорее нет, но он дышал тем же воздухом.
И — при несомненной общности носившихся в этом воздухе задач — не был похож ни на кого.
Весной 1906-го Варшавская школа изящных искусств устроила в Петербурге выставку. Чюрлёнис привёл своих тогдашних зрителей в смятение и растерянность.
Он несомненно произвёл впечатление. Можно даже сказать, что он понравился. Правда, складывается впечатление, будто даже те, кому он понравился, не очень знали, как о нём говорить.
«…Говоря об учениках варшавской школы, — писал критик Н. Брешко-Брешковский, — нельзя ни в коем случае обойти молчанием длинной серии фантастических пастелей Чурляниса. Чурлянис — родом литвин.
Это пантеист чистейшей воды. Всё своё творчество он отдал на служение стихийной обожествлённой природе, то кроткой, ясной, улыбающейся, то гневной, помрачневшей, карающей… В нём много смутного, недоговорённого. Как в звуках! Недаром Чурлянис — музыкант».
Чем ближе к концу, тем жизнь Чюрлёниса всё насыщеннее, даже счастливее. В 1905-м, тридцати лет, он наконец встречает женщину, с которой необыкновенно, как никогда раньше, счастлив: Софью Кимантайте, Зосю.
Это она впервые начинает учить Константа литовскому, вводит в символическое наследство их народа, вовлекает в литовское культурное движение.
Летом 1906-го он ездит по Европе: Прага, Дрезден, Нюрнберг, Мюнхен, Вена — ходит по музеям, набирается художественных впечатлений, будто на жизнь вперёд. В январе 1909-го женится на Зосе и едет с нею в Петербург.
В Петербурге — ни работы, ни денег. Зато какие знакомства, какие разговоры!
Добужинский, Бакст, Рерих, Лансере, Сомов, редактор «Аполлона» Маковский. Завязываются контакты с кружком Бенуа в Русском художественном обществе — будущем «Мире искусства». Он участвует в выставках. Работы нет только в смысле заработков, а так вообще-то он работает всё время.
Рисует занавес для литовского театра в Вильнюсе: «Радость невероятная. Натянул на стену холст шириной в 6, а высотой в 4 метра, сам загрунтовал. За два дня сделал набросок углём. А дальше при помощи стремянки происходило самое сумасшедшее рисование.
В стилизации цветов мне очень помогла Зося, так что работа просто кипела».
Одну за другой пишет картины: «Насладился я временем великолепно, потому что написал что-то около 20 картин, которыми иногда недоволен, а иногда расставляю, всматриваюсь и радуюсь…» «Писал по большей части с 9 утра до 6—7, а потом меньше, только из-за того, что дни стали короче».
При этом он пишет ещё и музыку — едва успевая записывать: то пять, то семь прелюдий подряд за несколько дней. Работает, по собственным словам, «24—25 часов в сутки».
Тем временем Зося не выносит бедности и жизни по чужим углам и возвращается в Литву.
Очень похоже на то, что он перенапрягся, пытаясь разглядеть больше, чем было по силам уму и зрению человека его времени.
Интонации его картин, до тех пор полных света и воздуха, вдруг меняются. Уходит свет, темнеют краски. Он пишет «Кладбище»: кресты над холмами на фоне бессолнечного неба. В 1909-м появляется «Баллада о чёрном солнце». Башня, кладбищенские колокольни, крест. Всё отражается в тёмной воде. Над чёрным миром распростёрла крылья чёрная птица.
«Вернувшись в начале зимы в Петербург, — вспоминал Добужинский, — я стал беспокоиться, что он не показывается у нас, и пошёл к нему (в то время он жил на Измайловском проспекте). Нашёл его абсолютно больным. Я срочно сообщил об этом его жене в Вильнюс и его другу Ч. Саснаускасу, который жил в Петербурге…»
Врачи подтвердили: Чюрлёнис психически болен. Софья увозит его в Литву, он даже пытается работать, но ему не лучше.
В начале 1910-го его забирают в клинику под Варшавой — и не находят ничего лучшего, чем запретить ему рисовать и заниматься музыкой.
Он ещё успевает получить известие о рождении дочки. Даже оказывается в силах написать Зосе небольшое письмо. А потом случается что-то странное: он сбегает из клиники в лес. Поздняя осень, уже снег.
Долго прокружив по лесу, не найдя дорогу, он вернулся в клинику и свалился с воспалением лёгких и кровоизлиянием в мозг. Прежним собой Чюрлёнис не стал уже никогда: 10 апреля 1911-го, не дожив до 36 лет, он умер.
Его открывают и изучают до сих пор. Его никак не назвать ни незамеченным, ни недооценённым. Вот только на том языке, основы которого он пытался нащупывать своими картинами и музыкой, больше никто никогда не заговорил.
Послушать музыку Чюрлениса и посмотреть его работы можно здесь и кое-что здесь.
Текст подготовлен для
Источник: http://www.peremeny.ru/blog/5940
Загрузка...
