Тройной портрет Константина Коровина
27 марта 2012
Предстоящая экспозиция в Государственной Третьяковской галерее будет первой за последние 50 лет выставкой Константина Коровина, на которой зрители смогут так полно познакомиться с творчеством живописца. Это вторая выставка проекта, начавшегося в 2011 году в Русском музее в Санкт-Петербурге. О Константине Коровине и предстоящем событии рассказала заместитель генерального директора ГТГ Лидия Иовлева.
– В 2011 году состоялась выставка Константина Коровина в Русском музее. Чем будет отличаться экспозиция в Третьяковке?
– Обе эти выставки созданы в рамках одного большого проекта наших музеев. И в том, и в другом варианте экспозиция должна состоять из трех разделов, раскрывающих три ипостаси творчества Константина Коровина. Прежде всего – станковое искусство: портреты, натюрморты, пейзажи, среди которых знаменитые виды Парижа и Крыма.
Здесь мы совпадаем: берем лучшие работы из нашей коллекции и коллекции Русского музея и дополняем своими «открытиями» – картинами из частных и музейных собраний. Второй раздел – театр. Как у любого импрессиониста, у Коровина была тяга к декоративизму. Это свойство его дарования открыл Мамонтов.
И, наконец, монументальная живопись.
– Удивительно, ведь Коровину в момент его сотрудничества с Частной оперой Мамонтова было чуть больше двадцати лет!
– Совершенно верно! Коровин тогда еще не окончил Московское училище живописи и ваяния. Мамонтов пригласил многих, в том числе Левитана, но крупным театральным художником среди приглашенных в начале 1880-х годов стал только Коровин.
– А сохранилась ли первая театральная работа Коровина, над которой он работал вместе с Левитаном?
– Нет, только несколько эскизов. От мамонтовских постановок осталось вообще немного. Но сохранилось уникальное создание Коровина – декорации. Реальные, настоящие декорации, костюмы, шапочки и туфельки к опере Римского-Корсакова «Золотой петушок».
Спектакль был поставлен в 1934 году в театре французского города Виши и Коровин был приглашен его оформлять. Почти весь постановочный реквизит после закрытия театра сохранил у себя когда-то известный в России и Европе лирический тенор Раисов.
Затем, уже у его дочери, это через аукцион приобрел живший во Франции внук знаменитого русского художника В.Д. Поленова – Александр Александрович Ляпин, замечательный человек, большой друг России и российских музеев.
С любезного согласия Бахрушинского музея мы представим декорации к двум сценам оперы. Этого не было на выставке в Русском музее.
– Какова судьба северных панно, куда они попали после Нижнего Новгорода и как оказались у вас?
– Известно, что по инициативе все того же Саввы Мамонтова Константин Коровин был привлечен к оформлению павильона «Крайний Север» на Всероссийской художественно-промышленной выставке 1896 года в Нижнем Новгороде.
Для сбора материала Константин Коровин и Валентин Серов были направлены, как бы мы сейчас сказали, в командировку в северные губернии России. Они побывали в Финляндии (тогда части Российской империи) и в Швеции.
Из поездки Коровин привез множество этюдов, картин, в значительной мере открыв для русского искусства своеобразную красоту и поэзию природы русского Севера. На основе этого материала художником были исполнены десять больших панно для названного выше павильона.
После закрытия выставки они были помещены Мамонтовым в переработанное по проекту Ф. Шехтеля здание Ярославского вокзала в Москве.
«берем лучшие работы из нашей коллекции и коллекции Русского музея и дополняем своими «открытиями» – картинами из частных и музейных собраний»
После очередной перестройки здания, уже в послевоенные годы, работы были переданы в Третьяковскую галерею. Это произошло в 1961 году. На выставке будут экспонироваться четыре из них, которые «привели в порядок» замечательные реставраторы Третьяковской галереи. В Русском музее из-за сложности перевозки они не экспонировались.
Зато в Питере были показаны почти в полном объеме декоративные панно, использованные Коровиным для Всемирной художественно-промышленной выставки 1900 года в Париже. У нас они по тем же причинам, к сожалению, показаны не будут.
– Каким будет ваше издание каталога и почему потребовалось делать свое, если проект выставок все-таки один?
– В Русском музее, был, скорее, альбом, посвященный творчеству Коровина, включающий по больше части станковые работы. Кроме того наши и их панно. У нас это не столько альбом, сколько каталог, но альбомного характера. Будет все, что экспонируется на выставке.
– Можно ли говорить, что импрессионизм Коровина – особого характера? Ведь художник пришел к нему сам и только позже подкрепил знаниями о французских художниках, работавших в этой манере?
– В основном, да. Но было общее движение и русского, и европейского искусства к этой стилистике, этому методу. Оно шло от неприятия закостенелого академизма и началось в середине XIX века от общего увлечения пленэризмом. Во Франции первыми пленэристами стали барбизонцы. У нас это, прежде всего, проявилось в Московской школе живописи и ваяния.
Коровин пришел к этому сам, развивая традиции своих учителей Саврасова и Поленова. Через пленэризм он понял импрессионистический метод, где свет и цвет – главное, и они в своем взаимодействии изменяют мир. А потом уже познакомился с этим направлением во Франции. У Коровина было органическое, врожденное тяготение к импрессионистически-радостному восприятию жизни.
Он существовал в мире, каждое проявление которого вызывало в его душе живой отклик. Впечатление – это и есть импрессионизм. Не обобщение, анализ. Ведь как работали художники раньше – наблюдали, анализировали, писали этюды и потом – большую работу. Все хотели, как Иванов написать одну на всю жизнь картину.
А у Коровина даже портреты, например, Мамонтова или Чичагова – это «впечатление» от человека, а не анализ его психологии.
– В живописи Коровина есть ощущение, что он был любимым всеми вокруг и всю жизнь. Да и воспоминания о нем это подтверждают!
– Да, но у него сложилась не совсем удачная личная жизнь. Во-первых, случайный брак.
По нормативам XIX века, если родился ребенок, верность можно не хранить, но необходимо соблюдать приличия, заботиться о сыне и жене. Недавно мы купили письма и записные книжки Коровина.
Частично они опубликованы, частично будем публиковать в каталоге. Там есть сетования на глубинное непонимание в семье, с женой.
– Наконец-то! У него же жена нигде в воспоминаниях даже не мелькает!
– Потому и не мелькает. Он был молод. Она была хористкой в Харькове. Сразу оговорюсь, Коровин не ее изобразил в знаменитой «Хористке».
– Она с фонариками?
– Да, совершенно верно! Кстати, эти «Фонарики» будут у нас везде – и на афише, и в каталоге.
– В какой-то момент Коровин решил попробовать себя в качестве проектировщика предметов декоративно-прикладного искусства. Успел поработать в Абрамцево, создал мебель для чайной комнаты. На выставке в Русском музее эту сторону его творчества обошли стороной, а что будет у вас?
– Особого акцента мы не делаем тоже. Это не главное в творчестве Коровина.
– Но медаль-то за чайную комнату на промышленной выставке он получил!
«Есть еще одна замечательная работа Коровина — фриз начала 1900 годов. Называется «Старый монастырь»»
– Получил! Но специального раздела не будет. Может, в витрине что-то поставим, но больше как театральные работы – костюмы.
– Кажется, что про Коровина все известно, и вместе с тем, полно загадок. Вот, например, проблема работ 1930-х годов, когда он подписывал картины за сына…
– Жизнь большинства эмигрантов была довольно тяжелой. Не стал исключением и Коровин. Он был художником, представляющим Россию и, мало того, уже ушедшую ее эпоху. Если в 1920-е годы, несмотря на преобладание авангардистских течений на старой волне еще удавалось существовать, то в 1930-е началась полная драма.
Его сын, Алексей Коровин, с детства тяжело болел, болела и жена художника, а тут еще родился внук. Единственным кормильцем семьи оставался Константин Алексеевич. Алексей Коровин учился живописи, но в большого художника не вырос. Отец его очень жалел, всячески пытался помочь и часто подписывал его работы своим именем. А иногда случалось и наоборот.
Поэтому, когда к нам попадает поздняя работа, всегда встает вопрос: кто писал и кто подписал. Эта ситуация порождает возможности подделок. Мы очень тщательно и осторожно относимся к этому материалу. Но помимо поздних картин, есть еще одна опасность. В силу своей популярности, Коровин очень востребован. Его часто просили повторять работы.
И тут вторая уловка для экспертов. Но если сравнивать детально с оригиналами, всегда угадаешь, что это повтор.
– Помимо станковой живописи и панно посетители смогут увидеть театральные декорации Константина Коровина. И вот здесь очередной вопрос, связанный с атрибуцией. То ли Коровин сам их писал, то ли они выполнены кем-то другим по его эскизам. Какое ваше мнение на этот счет?
– Тут первенство принадлежит Бахрушинскому музею. Они должны проводить экспертизу. Но мы склонны считать, что в экспонируемых декорациях это сам Коровин, возможно, с участием помощников. Документов никаких нет. Как раз в это время Коровин писал воспоминания, но ни словом об этой работе не обмолвился.
– Готовясь к выставке, вы провели передатировку некоторых известных полотен Константина Коровина. Почему это произошло?
– Да, в частности речь идет о «Хористке» и «Северной идиллии». Традиционно они датировались у нас 1883 и 1886 годами. Специалист по Коровину в Русском музее, Владимир Круглов, высказывал сомнение по этому поводу. «Хористка» подписана так: «Харьков, Коммерческий сад, 1883 год».
Круглов заметил, что Коровин впервые побывал в Харькове только в 1887 году еще с театром Мамонтова. Мы с ним согласились и стали детально изучать работы. Провели технологические исследования, начали сравнивать рентгенограммы его работ 1883, 1887 годов и рентгенограммы «Хористки».
Получилось, что никак она не ложится к 1883 году.
– А как это происходит, сравниваете мазки?
– Изменились мазки, система наложения белил, тень, свет, насыщенность. Когда живопись пастозная (а именно в этом новаторство «Хористки») – распределение света и тени другое. В каждый временной период человек меняется. Меняется его почерк, манера. В 1883 году он еще тяготел к саврасовскому, поленовскому методам работы.
– А откуда возникла эта дата, 1883 год?
«Я очарована этой тонкой изящной работой и считаю, что она будет еще одним открытием выставки»
– Первая выставка Коровина в Третьяковской галерее прошла в 1922 году. До 1920 годов научных сотрудников у нас не было. Был директор Грабарь, был хранитель и был один реставратор. Не было даже этих этикеток на картинах. Продавался копеечный каталожек, опись.
Согласно нумерации картин на стенах можно было понять Суриков это или Репин. Но после гражданской войны пришла масса малограмотной публики, и понадобились пояснения. Сначала появился экскурсионный отдел. До этого экскурсии водили учителя гимназий.
Есть предание, что и Крупская водила рабочих. Так вот, когда стали готовить коровинскую выставку двадцать второго года, его попросили подписать, в том числе, и эту работу. И он тушью пером на обороте, а потом и на лицевой стороне написал: «1883. Коммерческий сад, Харьков».
Даты он всегда путал, и доверять точности здесь нельзя.
– А что же с «Северной идиллией»? Здесь же он не мог забыть в каком году, какую барышню писал?
– Эта работа попала к нам еще при Третьякове. Ее подарила княгиня Орлова. Но не та, которую писал Серов.
– Наверное, та, которую писал Коровин?
– Да, совершенно верно! Она не была датирована самим художником. Как-то так исторически сложилось, что ее определили 1886 годом, т.к. был сходный пейзажный этюд. Опять же сомнения в дате высказал Круглов, а мы начали изучать. Во-первых, впервые ее представили на выставке в 1892 года.
Было найдено письмо 1891 года, в котором Нестеров и Поленов писали: «Коровин занят своими берендеями». Ясно, что речь шла об этой картине. После Островского и Васнецова, все такие стилизованные под древность вещи называли «Берендейками». После детального анализа стало понятно, что ранее 1892 года она написана быть не могла.
А поскольку представлена она был на выставке 1892 года была, так мы и датировали. И все это опять подтвердил сравнительный анализ рентгенограмм.
«У Коровина было органическое, врожденное тяготение к импрессионистически-радостному восприятию жизни. Он существовал в мире, каждое проявление которого вызывало в его душе живой отклик»
– Пришлось ли проводить реставрационные работы к этой выставке?
– Слава богу, станковые работы не требовали особой реставрации. Наши вещи крепкие, в Третьяковской галерее хорошие реставраторы, они следят за коллекцией.
Реставрировали панно, которые пришли к нам с Ярославского вокзала в весьма запыленном, закопченном состоянии. Из 10 половина отреставрирована. Больших утрат, к счастью, там не было, но были сломы.
Мы рассчитываем, что и в дальнейшем мы продолжим эту работу, и результаты ее будем показывать публике.
— Будут ли еще какие-то сюрпризы?
— Есть еще одна замечательная работа Коровина — фриз начала 1900 годов. Называется «Старый монастырь». Я увидела его только во время подготовки к выставке. Он сделан в стилистике «Мира искусства». Этот фриз на холсте кистью, есть и масло, и темпера.
Там преобладает линия. Когда мы его открыли, были восхищены. Казалось, он монохромный, но коричневатый тон холста, коричневатые изображения монастыря и зеленая темпера в изображении куп деревьев.
Я очарована этой тонкой изящной работой и считаю, что она будет еще одним открытием выставки.
Источник: https://vtbrussia.ru/culture/gtg/korovin/troynoy-portret-konstantina-korovina/
Трагедия весёлого человека: Константин Коровин
Друзья художника Константина Коровина восхищались не только его талантом, но и тем, каким беззаботным, легким человеком он был. Всеобщий любимец и душа общества, он пел, играл на гитаре, рассказывал байки. Его и Константином-то никто не называл — только Костенькой. «Костя, как хамелеон, был изменчив: то он был прилежен, то ленив, то очарователен, то несносен…
— вспоминал Михаил Нестеров. — То простодушный, то коварный, Костя легко проникал, так сказать, в душу, и так часто о нем хотелось забыть… В нем была такая смесь хорошего с „так себе“… Все его „качества“ покрывались его особым, дивным талантом живописца».
Он никогда не терял ощущения радости жизни — хотя жизнь Константина Коровина не была простой, а значительную ее часть можно назвать даже трагичной.
Валентин Серов. Портрет Константина Коровина. 1891
Первый русский импрессионист
Дед Коровина был человеком выдающимся. Начав свое дело ямщиком, он со временем стал владельцем извоза на направлении Москва — Нижний Новгород, был богатым купцом и жил в особняке на Рогожской улице. После смерти деда дело перешло к отцу Константина, но из-за того, что от Москвы до Нижнего Новгорода была проложена железная дорога, оно вскоре разорилось, и семья перебралась в Мытищи.
В лодке. 1888
Благодаря деду Константин и его старший брат выросли в атмосфере искусства и оба решили стать художниками. Уже в училище обнаружилось, что Константин пишет не так, как остальные ученики. Преподаватели отмечали, что он словно неусидчив, хочет побыстрее закончить этюд, передав лишь свои эмоции и пренебрегая тщательностью композиции. «Вы видите бревна, стекла в окне, деревья.
А для меня это краски только. Мне все равно что — пятна», — объяснял Коровин. Он предпочитал рисовать без карандаша, сразу кистью на холсте, говорил, что «рисунка нет», «есть только цвет в форме». «Вы импрессионист? — спросил его как-то Василий Поленов, наставник и старший друг молодого художника. «Я не знаю, что это такое», — ответил Коровин.
Так появился русский импрессионизм — совсем без влияния французского.
Ночная улица. Париж. 1902
Только в 1887 году Коровин впервые побывал в Париже и написал: «У них нашел я все то самое, за что так ругали меня дома, в Москве… Я остановился в Hotel de la Neva, rue Montigny…
в окно ночью были видны трубы большого города, жалюзи окон, вся эта темная таинственная громада… Спать я не мог… Огни кафе, рекламы, движение, поток нарядов…
Наутро я поехал в Салон и был поражен невиданными красками, разнообразием художников, праздником для глаз.
Светлые краски воздуха, непосредственная, правдивая гамма простоты и изящества, отсутствие условности и олеографичности, свобода от тенденциозности, все это — восторг, жизнь, веселье, бодрость. Потрясенный, я тихонько сказал себе: так вот что! Здесь пишут, как я! Значит, я был прав, когда не шел по пути, который мне указывали, и избрал свой…»
Семья
Несмотря на свое балагурство, Коровин был человеком ранимым и трагически одиноким. Его отец покончил жизнь самоубийством, не выдержав банкротства, а мать вскоре умерла. Еще в раннем возрасте Константин познакомился с хористкой Анной Фидлер, долго жил с ней тайно.
Первый их ребенок умер в младенчестве — во многом из-за того, что не было денег на еду, лекарства. Из-за этого Коровин чувствовал вину перед женой и, хотя прежней любви между ними уже не было, не бросал ее, и вскоре они обвенчались.
Был у супругов и еще один сын, Алексей, — в 16 лет он попал под трамвай и остался безногим инвалидом.
Портрет Н.И. Комаровской
Была в жизни Коровина и еще одна любовь — актриса Надежда Комаровская. Он написал множество портретов возлюбленной, но никогда не упоминал о ней в своих рассказах-воспоминаниях, деликатно скрывая их отношения от любопытствующих, и от будущих биографов.
Коровин был чрезвычайно трудолюбив. Он написал множество картин, большой кусок его жизни связан с театром. Он занимался оформлением спектаклей и сумел добиться в этом деле большого успеха. Его портреты были востребованы, его виды Парижа поражали своей новизной и «революционностью». Из-за этого однажды он даже был приглашен в жандармское управление.
К нему вышел сотрудник охранки и спросил: «А что, господин Коровин, общего между вашим импрессионизмом и социализмом?» — «Ничего общего между ними нет, русские зрители невежественны в вопросах искусства и им бесполезно что-то объяснять!» — сказал художник.
«Жаль, что вы не хотите с нами сотрудничать, хотя мы могли бы вам и помочь избежать нападок критики!»
У открытого окна. Портрет дочерей Ф.И. Шаляпина. 1916
Революцию люди его круга сначала пытались пережить, перетерпеть в надежде, что «рассосется» и жизнь вернется на круги своя. Но становилось только хуже. «При обыске у моего знакомого нашли бутылку водки, — писал Коровин впоследствии.
— Ее схватили и кричали на него: „За это, товарищ, к стенке поставим“. И тут же стали ее распивать. Но оказалась в бутылке вода. Какая разразилась брань… Власти так озлились, что арестовали знакомого и увезли. Он что-то долго просидел…
»
Летним вечером у крыльца. 1922
Показательная история произошла в 1922 году, когда Коровин принес свои работы для закупки в Третьяковскую галерею. Председательствовал на закупочной комиссии художник Давид Штеренберг.
«Гражданин Коровин, мы, признаться, не ждали от вас ничего нового, но то, что вы нам предлагаете, не может быть принято нами, как вчерашний день не может быть принят за сегодняшний, — сказал презрительно Штеренберг, рассматривая коровинские этюды.
— Ваше искусство вместе с царизмом ушло в прошлое. Для пролетарского государства оно не может представлять ни ценности, ни интереса».
По рекомендации Луначарского, Коровин получил разрешение для выезда за границу под предлогом лечения жены и сына, в 1923 году с семьей уехал во Францию.
Париж. Сен-Дени. 1930-е
Жизнь на чужбине оказалась крайне тяжелой. Несмотря на почти поденную работу, денег постоянно не хватало. Сын его, Алексей, тоже ставший художником, был инвалидом и в придачу страдал манией преследования.
Он даже поколачивал отца из-за того, что тот мало зарабатывал. Жизнь семьи стала еще тяжелее после того, как у Коровина родился внук. Художник находился в постоянном поиске средств к существованию.
Когда утрата зрения заставила его отказаться от живописи, он писал рассказы.
Автопортрет. 1938
Он умер 11 сентября 1939 года от внезапного сердечного приступа во время одной из первых бомбардировок Парижа немецкими войсками. За два года до смерти Коровин с грустью говорил своему знакомому о жене: «Она ничего не понимает! Я одинок. Поймите: я — одинок!» Похороны Коровина напоминали похороны бездомного, так как помочь деньгами семье никто не захотел…
Также читайте: Художник Константин Коровин о жизни в России после революции
Источник: http://www.izbrannoe.com/news/lyudi/tragediya-vesyelogo-cheloveka-konstantin-korovin/
Читать
В России XVIII век. Далекая, романтическая эпоха. Что мы знали бы о ней, как к ней относились, не будь у нас художников-портретистов – таких, как Дмитрий Левицкий?
Портрет воспитанниц Императорского воспитательного общества благородных девиц Екатерины Николаевны Хрущовой и Екатерины Николаевны Хованской
«Екатерина II – законодательница». Необычайно театрализированное, яркое, артистическое полотно. Перед нами храм богини правосудия. Центральное место занимает ее жрица – Екатерина.
Моложавая и веселая царица только что бросила в огонь алые маки, что означает: она принесла свой личный покой в жертву общественному благу. Ощущение, будто по залу только что пробежал порыв ветра.
От царицы исходит поток живой, созидательной энергии.
Портрет воспитанницы Императорского воспитательного общества благородных девиц Глафиры Ивановны Алымовой
Екатерина изображена в простом белом платье. Никаких царских регалий. Малую корону на голове можно и вовсе не заметить.
Портрет Екатерины II в виде законодательницы в храме богини Правосудия
Портрет воспитанницы Императорского воспитательного общества благородных девиц Екатерины Ивановны Нелидовой
Никакой царственной надменности. Открытость, доступность и явно выраженное приглашение к сотрудничеству.
Великую царицу окружали великие личности. Как талантливый художник Левицкий не мог не отразить общественный подъем, которым отличалась эпоха Екатерины.
Он написал целую галерею портретов «смолянок». Воспитанницы Смольного института были «замыслены» самой Екатериной как «новая порода» людей. Бескорыстие, бесстрашие, воля, ум, женственность… Можно долго перечислять достоинства «смолянок».
«Смолянки» Дмитирия Левицкого своей молодостью, весельем и открытостью являют нам тот общественный подъем, которым веет с портрета «Екатерины-законодательницы».
Портрет воспитанницы Императорского воспитательного общества благородных девиц Натальи Семеновны Борщовой
Посмотрите внимательно на женские портреты художника. Попытайтесь мысленно одеть этих девушек в современные одежды, слегка изменить прически. Много ли вы увидите подобных лиц в городском транспорте или у себя во дворе? Да еще с книжкой в руках…
«Портрет Елизаветы Темкиной», «Портрет Елены Нарышкиной», «Портрет Екатерины Арсеньевой»…
Доподлинно не известно, но, вероятнее всего, первые уроки живописи Владимир получил от своего отца, казачьего старшины. Родился будущий художник в славном городе Миргороде. Здесь же прошло все его детство.
В тридцать лет художник создает аллегорические композиции с изображением Петра I и Екатерины II для Путевого дворца императрицы. Екатерина, по пути в Крым, увидела работы художника и распорядилась немедленно отправить его в Петербург.
Талантливый от природы, Боровиковский попадает в мастерскую придворного аристократического портрета. И здесь его дар расцветает в полную силу. Мало кому из портретистов удавалось создать идеал женской красоты. Боровиковский – один из немногих, кому это удалось в полной мере.
«Портрет Марии Ивановны Лопухиной» – безусловная вершина творчества художника. Попробуйте сравнить его с женскими портретами сегодняшних живописцев. Сравнение будет явно не в пользу последних.
Боровиковский сумел вместить в одном портрете все лучшие качества, которыми природа наградила представительниц прекрасной половины рода человеческого. Романтичность и чувство собственного достоинства. Твердый характер и незаурядный ум. Простота, идущая от свободы. Естественность и женственность.
Подобные девушки впоследствии выходили замуж за «декабристов». И, не колеблясь, шли за ними в ссылку, в Сибирь…
Портрет Марии Ивановны Лопухиной
Лизынька и Дашинька
Владимир Боровиковский создал целую галерею прекрасных, слегка идеализированных женских образов – грустных, задумчивых и, наоборот, веселых, игриво-озорных.
Портрет Елены Александровны Нарышкиной
Портрет Екатерины Николаевны Арсеньевой
Сын сторожа Академии наук, Федор Алексеев поступил в Академию художеств отнюдь не случайно.
С самого раннего возраста мальчик проявлял незаурядные способности к… черчению! Геометрическая четкость, точность и законченность образов – именно эти особенности с юных лет определили характер творчества будущего живописца. Ему повезло: его заметил преподаватель Антропов, разглядевший в свое время дарование Левицкого.
Вид Дворцовой набережной от Петропавловской крепости
Красная площадь в Москве
Вид Казанского собора в Петербурге
Пейзажного класса тогда еще не существовало, и мальчика определили в театральные декораторы. В результате природное стремление к четкости и точности в сочетании с яркостью театральных фантазий явили миру первого русского городского пейзажиста.
Как многие ученики Академии художеств, Алексеев был послан в Италию довершать образование по специальности «городская перспектива». Художник освоил все премудрости венецианских пейзажистов: он научился красками передавать воздух, свет и воду… Вернувшись на родину, он первым из живописцев, создал поэтический образ Петербурга.
«Вид Дворцовой набережной от Петропавловской крепости» – картина, в которой образ северной столицы предстает перед нами праздничным, но без помпезности и патетики возвышенным, но без пышности.
К этому времени «Северная Пальмира» уже обрела свой законченный «строгий, стройный вид». «В гранит оделася Нева, мосты повисли над водами…»
Художник первым в то время смог передать всю неповторимость облика молодого Петербурга, ставшего одним из красивейших городов мира.
Образ города – строгий, сдержанный и гармоничный. Хотя он и насыщен лиричной мечтательностью. В Москве же Федор Алексеев жил недолго. Всего год и семь месяцев. Но и этого времени оказалось достаточно, чтобы создать целую серию московских видов.
Картина «Красная площадь в Москве» отражает постоянный интерес Алексеева к архитектуре, к передаче ее объемности. Творчество художника позволяет увидеть, какими были в те далекие времена Москва и Петербург.
Ранее в пейзаже господствовала «сказочность», подражательность неким западным образцам. Голубые небеса, бело-розовые облачка, и на их фоне непременно развалины какого-нибудь рыцарского замка. Или голубая безмятежная гладь залива – и корабль с идеально белыми и ровными парусами.
Источник: https://www.litmir.me/br/?b=202042&p=12
Загрузка...
