Шок, сенсация: «Отказ от исповеди» Репина больше не «Отказ»
?Прекрасная история с одного из недавних вернисажей:
На пресс-показе выставки «Передвижники и импрессионисты» в Пушкинском (куратор Ирина Александровна) немолодые присутствующие шептали: Видели, как теперь называется «Отказ от исповеди»? — “Перед исповедью«!
Но поскольку я знаю, что в Третьяковке не работают ни Шевкунов, ни Мединский, то предположила, что название было изменено в советское время. Что и подтвердила прекрасная Татьяна Юденкова — перед выставкой 1936 года; у Репина действительно была «Исповедь» и «Перед исповедью».
Источник: фбук Ольга Кабанова
Уточнение из каталога:Работа над картиной начата под впечатлением от стихотворения Н.М. Минского “Последняя исповедь”, помещенного в первом номере нелегального журнала “Народная воля” за 1879. Лицо осужденного в картине написано с художника К.К. Первухина.
В каталогах Третьяковской галереи начиная с 1893 года картина имела название “Перед исповедью”. В инвентарной книге ГТГ записана под тем же названием.
Название “Отказ от исповеди” впервые появляется в каталоге выставки Репин 1936 Москва, № 142. Картине возвращено первоначальное название». (Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания.
Живопись второй половина XIX века. Том 4. Книга вторая. М., 2006. С. 225).
Н. М. Минский
ПОСЛЕДНЯЯ ИСПОВЕДЬ(Отрывок из драмы)
Посвящается казненным
Внутренность каземата. Пять часов утра. На железной койке лежит исхудалый ю н о ш а. За дверью шаги и бряцанье ключей. Заключенный быстро садится. Входит с в я щ е н н и к с распятием; в глубине смутно видны фигура в красной рубахе и солдаты.С в я щ е н н и кВо имяОтца и сына и святого духа,Аминь!Молчание.Очнись, мой сын! Великий мигПриблизился…Молчание.
Мне краткие мгновеньяБеседовать позволено с тобой:Не трать, мой сын, мгновений дорогих!Молчание.На страшный путь ты должен запастисьСпокойствием и бодростью… Я мирДуше твоей несу.О с у ж д е н н ы й(оглядываясь и указывая на палача)А этот — телу?С в я щ е н н и кИ я, и он — покорные послыПославших нас; небесной власти — я,А он — земной.
Я — вестник всепрощеньяИ благости творца, а он… он — казниНевольный вестник…О с у ж д е н н ы йТы сперва простишь,А он потом казнит меня — не так ли?С в я щ е н н и кЛюдская казнь свершится и пройдет,Но вечною пребудет благость божья;Не отвергай последний дар любви —Земной залог господня примиренья.Покайся, сын, в грехах…
О с у ж д е н н ы йСтарик,Уйди! В моих раскаявшись грехах,Смертельный грех я б совершил пред смертью.На грех такой меня духовный пастырьС распятием в руках склоняет!..С в я щ е н н и кСын мой,Между тобой и судьями твоимиНе я судья. Молитву я, не судПришел творить.
Молись, дитя, и кайся!О с у ж д е н н ы йПусть будет так! Услышь же ты, старик,Предсмертное раскаянье мое!«Прости, господь, что бедных и голодныхЯ горячо, как братьев, полюбил…Прости, господь, что вечное доброЯ не считал несбыточною сказкой.Прости, господь, что я добру служилНе языком одним медоточивым,Но весь: умом, и сердцем, и руками…
Прости, господь, что родине несчастнойИ в смертный час я верен остаюсь,Что я, рабом родившись меж рабами,Среди рабов — свободный умираю.
Прости, господь, что я к врагам народнымВсю жизнь пылал священною враждой,Что я друзьям не изменял в несчастье,Что вырывал из хищных лап злодеевНевинные истерзанные жертвы;Что гадине смертельно-ядовитойЯ притуплял отравленные зубы;Что я смутил безумным воплем местиРазвратный пир прожорливых святош,Что я убийц казнил за их убийство…
»С в я щ е н н и кМолчи, молчи! Ты раны растравляешь,И без того зияющие в сердцеТвоем больном. Последнюю молитвуЯ, Не так творят. Есть тихие слова,Слова любви, покорности, прощенья…Они в душе, как вспоминанья детства,Как матери ласкающий напев,Баюкают и злобу, и страданьяИ умирать дают нам без проклятий…О, вспомни, сын, то золотое время,Когда враждой еще не распаляласьТвоя душа!..
О, вспомни годы детства,И чистый пыл младенческой молитвы,И мир души, и слезы умиленья!..О, умились, дитя мое, пред смертьюИ богу вздох последний посвяти,А не земле! Послушай, сын мой: еслиЗа тяжкий грех заслуженную каруТеперь несешь — пусть льется горячоПред господом раскаянье твое!Он милостив. Раскаявшийся грешникЕму милей, чем тот, кто не грешил.
Но если ты безвинно умираешь,Вдвойне теплей и ярче пусть горитПоследняя твоя молитва богу!Идя на казнь невинно, помолисьТому, кто сам невинно был казнен;Вручи себя тому, кто нам когда-тоСебя вручил. Ты скорбь свою поведайТому, кто сам скорбел лютейшей скорбью.Молись тому пред казнию, комуВо время казни должен подражать ты…
И он казнен за бедных и голодных,И он казнен за вечное добро, —Но в смертный час врагов не проклинал он…О с у ж д е н н ы йТы задевать умеешь струны сердца…Я сам, старик, продумал о ХристеПоследний день своей недолгой жизни.И много, много думал я…С в я щ е н н и кИ что же?О с у ж д е н н ы йИ я решил, что повесть о Христе —Пустая ложь…
С в я щ е н н и кА прежде верил ты?О с у ж д е н н ы йВ дни юности когда-то… Вере в богаУже давно противился мой разум,Но лишь вчера сказал мне голос сердца,Что бога нет.С в я щ е н н и кЧто ж говорил тот голос?О с у ж д е н н ы йОн говорил, что если на Голгофе,Века назад, своей святою кровьюГрехи людей Христос бы искупил,То не было б моей сегодня казни…
С в я щ е н н и кЕго пути для нас неизъяснимы…О с у ж д е н н ы йМолчи, старик! Ты слышишь ли далекийЗловещий гул? То праздная толпаНа смерть мою сбирается глазеть…Теперь, старик, дерзнешь ли ты о богеМне говорить? О, если б в небесахИ жил господь, то, этот гул услышав,В себе самом он стал бы сомневаться…(Прислушивается.)Толпа растет… всё ближе…
и о чемКричит она? То крики нетерпенья,Или восторг, иль шутки площадные?О, подожди, народ нетерпеливый!Уж близок час, притихнет скоро сердце,Что лишь к тебе любовью билось страстной,Лишь за тебя скорбело и молилось…Народ! Народ! Жених свою невестуНе любит так, как я любил тебя!Народ… Мой слух ласкало это слово,Как музыка небес…
В часы сомненьяЯ воскресал мечтою о тебе,Как жаркою молитвой. Дом родимый,Отца и мать безропотно я бросил,И лишь тебе, как бы отшельник богу,Я посвятил всю жизнь, все силы духа…С тех пор иных не ведал я печалей,С тех пор иных я радостей не знал.Там, в тишине твоих полей просторных,Там, в суете твоих лачужек тесных, —Там плакало, там радовалось сердце…
О, горький час! Ты горше часа смерти!(Задумывается.)Меня везут в позорной колеснице,Я на глазах обманутых народаСвою любовь к народу искупаю…А я молчу… Ничья рука не можетПовязку лжи сорвать с его очей…И ум его могучим словом правдыНичей язык не может просветить…О, веселись, толпа! Шути, позорь!День траура своим друзьям доставишь,День радости врагам ты подаришь…
Но нет! Клянусь, я радость отравлю имИ грудь толпы заставлю трепетать!Я не совсем бессилен — умеретьОсталось мне, и грозное оружьеЯ на врагов скую из этой смерти…Я кафедру создам из эшафотаИ проповедь могучую безмолвноВ последний раз скажу перед толпой!Как надо жить, тебя не научил я,Но покажу, как надо умирать.
Пусть палачи от злобы побледнеют,Позора яд пускай сердца прожжет им!С в я щ е н н и кПрощай, мой сын! Не дал господь мне тронутьТвой дух. Сюда с надеждой робкой шел я,С отчаяньем отсюда удаляюсь.Пусть бог простит твою гордыню.Быть может, что и к свету ты стремился,Хотя бродил не светлыми путями.
О с у ж д е н н ы йЧто о путях бормочешь ты? Когда бы яБесчестными путями не гнушался,В твоих теперь валялся б я ногах,Перед толпой с подмостков эшафотаСтократ себя крестом бы осенял,Евангелье лобзал бы со слезамиИ набожно толпу перекрестил бы:Верней нет средств, чтоб мучеником правдыВ толпе прослыть.
Ведь знаю я, что каждый,Склоняясь в прах пред судьями моими,Христа судивших дважды в день клянет.Но нет! Теперь, в торжественный час смерти,Я честных рук своих не оскверню;Народному и моему врагуНе протяну их…С в я щ е н н и кЯ — народу враг?О с у ж д е н н ы йТы, поп.С в я щ е н н и кИ твой я враг?!О с у ж д е н н ы йТы враг народа…
И не за то ль, что громкие словаНа языке всегда у вас,— друзьямиВас должно счесть? Вы — слуги божьи? Так ли?Но для кого ваш бог страдал и умер?Кому служил он? Сильным? Богачам?Зачем же вы с сильнейшими в союзе?Как верных псов, над овцами своимиНазначил вас блюсти небесный пастырь:Зачем же вы с волками подружились?Из всех врагов презреннейшие — вы!Трусливые, со сладкими словами,Изменники, лжецы и лицемеры!Что нам в словах возвышенных и добрых!Полезнее нет силы, чем огонь,И без огня зверями были б люди,Но изверг тот, кто тихомолком пламяПод хижину подбросит бедняка.Так и любовь, прощение и кротость —Высокие и честные слова,—Но те слова кому вы говорите?Зачем меня учить теперь прощеньюЯвился ты? Я — слабый, бедный узник,Что через час заснет могильным сном…О, если б ты и убедил меня,Скажи, кому нужна моя пощада?Зачем с такой же речью о прощеньеТы не пошел к моим всесильным судьям?Их убедив, ты тотчас спас бы жизнь…Так вы всегда: когда бедняк без хлебаВ виду безумных пиршеств издыхает,Вы к бедняку подходите с крестомИ учите умеренности скромной…Когда народ в цепях тирана стонет,Смирению вы учите народ.Тому ль учил божественный учитель?На то ль дал крест, чтобы исподтишкаЕго крестом вы слабых убивали?Когда я смерть приму на эшафотеИ громко лгать начнут все языки,Скажи, о чем народу скажешь в церкви?Что к свету я стремился? Божий храмКто осквернит кощунственною ложью?О, бедный край мой! Море гнусной лжиТебя залило мутными волнамиСо всех концов: в семействе лжет отецПеред детьми, а в школе лжет учитель,В твоих церквах лгут слуги алтарей…Поверь, что мне палач стократ милее,Чем лживый поп.(Обращаясь к палачу.)Невольный вестник казни!Ну, начинай! Надеюсь, ты своеУспешнее исполнишь порученье…Палач выходит на средину каземата. Священник, медленно и дрожа всем телом, удаляется. Осужденный смотрит ему вслед.Как он дрожит! Как бледен! Эй, старик,Постой! В твоих глазах я встретил слезы,И голос твой дышал ко мне участьем…Твое лицо я первое в тюрьмеБеззлобное увидел… Перед смертьюУкоров я не слышал от тебя…Старик! Твою я презираю рясу,Но доброе под ней, быть может, сердце…Как поп — мне враг, как человек — быть может,Ты мне и друг… Прими же в благодарностьТы мой поклон и теплое спасибо!..Кланяется священнику; палач связывает ему руки.
«Народная воля». Спб., 1879, 1 окт., № 1, без подписи.
http://narovol.narod.ru/minsky.htm
Готовую картину Репин подарил как раз поэту Минскому.
***
Источник: https://shakko-kitsune.livejournal.com/1188146.html
Отказ от исповеди
Картина написана в 1879—1885 годах. Задумана под влиянием стихотворения Н. М. Минского (Виленкина) «Последняя исповедь», которое Репин прочел вместе со Стасовым в ноябре 1879 года в нелегальном журнале «Народная воля». В 1913 году Репин написал акварельный вариант «Отказа от исповеди», вновь вернувшись к этой теме, как это было со многими другими сюжетами.
Ряд рисунков 1879 года показывает сложность поисков решения сюжета. В процессе работы над картиной Репин преодолевает первоначальную иллюстративность и приходит к самостоятельному, далекому от вдохновившего его стихотворения решению.
Репин отказывается от изображения спора между революционером и священником и показывает уже не исповедь революционера, то есть изложение им своих убеждений, а безмолвный и гордый отказ от исповеди, отказ от каких бы то ни было отношений с пришедшим к нему священником.
Решение приобретает преимущественно психологический характер, при котором внешняя жестикуляция и движение фигур заменяются их внутренней психологической выразительностью. Отказавшись от изображения священника действующим, убеждающим или протестующим, Репин отходит от того сатирического, обличительного момента, который был в трактовке образа священника в первоначальных рисунках.
Священник показан спокойным и в сущности безразлично-добродушным человеком, просто и довольно туповато исполняющим свои служебные обязанности. Революционер, напротив, исполнен внутренней убежденности, непримиримости и героической решительности, мужества и большого благородства.
Его образ возвышен и поэтому внутренне прекрасен, несмотря на неприглядность внешнего вида — изнуренность, растрепанные волосы, арестантский халат. Экспрессия передается во взгляде, в общем выражении лица и напряженности внешне неподвижной позы, то есть опять-таки психологически.
Репин создает полную социального, философского смысла жизненную сцену, где действующие лица, являясь живыми реальными людьми, именно в силу этого становятся не олицетворениями, а типическими выражениями двух миров, между которыми, собственно, и спор-то невозможен, не нужен. В понимании этого революционером объективно выражается то, что он стал непримиримым борцом со старым миром, а не просто протестующим оратором, любящим разглагольствовать на революционные и свободолюбивые темы.
Эта верная и глубокая характеристика как революционера, так и священника, достигнута Репиным чисто пластическими живописными средствами, позами, общей характеристикой фигур, выражениями лиц.
Составляющее силу Репина как живописца умение найти и выбрать такое решение сюжета, которое лучше всего может быть дано именно живописно изобразительными средствами, умение, которое мы видим во всех его лучших произведениях, в этой картине выступает с наибольшей силой и наглядностью. Сравнение со стихотворением Минского показывает именно пластический живописный подход Репина к сюжету.
Конечно, и в стихотворении можно было избежать риторики и достичь того, чтобы действующие лица были живыми людьми. Но там все равно сюжет надо было бы решать посредством изложения мыслей, идей действующих лиц. В картине же Репин нашел наилучший способ передачи внутреннего в пластической жизни и выразительности фигур, их поз и лиц.
Здесь проявляется органическое понимание, даже ощущение Репиным всем своим существом художника специфики живописного изображения, его возможностей в каждом данном случае, умение Репина подойти к сюжету со стороны возможности его изобразительного решения.
Это проявляется в необычайной органичности мастерски решенной и поэтому кажущейся такой простой, само собой разумеющейся композиции. Репин решает в картине трудную задачу сочетания двух вертикально ориентированных фигур с горизонтально протяженным пространством изображения и форматом картины.
Это достигается как хорошей композиционной связью двух фигур, обращенных лицом друг к другу, так и диагональным расположением койки, на которой сидит революционер. Койка выявляет глубину камеры и дает ту трехмерность пространству фона, которая необходима для рельефа фигур.
Трактуя образы чуждых друг другу людей, Репин понимает, что их надо зрительно дать в некотором соотношении друг с другом. Он освещает их светом из скрытого источника, который образует между ними более освещенное пространство, в котором и протекает столкновение их характеров. При этом интересно, что Репин избегает их равноправного показа, что противоречило бы смыслу картины.
В то время как революционер изображен в фас, священник дан в три четверти со спины, он смотрится как некая общая слабо дифференцированная масса. Его едва видимое лицо лишь дополняет тот образ, который создается преимущественно фигурой в целом, ее неподвижной позой.
Напротив, у революционера сама решительная поза, со смело откинутой назад головою, с энергично засунутыми в рукава руками является дополнением, разъяснением того, что выражено в его лице, в его полном презрения и решимости, глубины и благородства мысли взгляде. Значению и богатству образа соответствует способ его основной пластической характеристики.
Картина написана в монохромной гамме темных тонов, тонко нюансированных от коричнево-серых к черно-серебристым. От их сочетания возникает впечатление как бы зеленоватой старой бронзы, особенно в свету.
Этой тональностью Репин, по всей вероятности, хотел передать атмосферу тюремной камеры и придать изображению некий «эмоциональный тон». Вместе с тем эта монохромность была результатом чисто светотеневого характера живописи, к которому Репин прибегает, решая тему в психологическом плане.
Репин исходит здесь из традиций позднего Рембрандта, разумеется, своеобразно их преломляя в системе живописи реализма второй половины XIX века.
Источник: http://ArtPoisk.info/artist/repin_il_ya_efimovich_1844/otkaz_ot_ispovedi/
«Отказ от исповеди». Газета «Правда» публикует историю создания известной картины художника Ильи Репина
«Вся дорога к Галерной гавани шпалерами, густо, по обе стороны улицы была полна народом, а посредине дороги быстро бежали непрерывные толпы… — писал художник. — Вот и поле, видна и виселица, вдали чёрным глаголем стоявшая над деревянным эшафотом — простыми подмостками…
Уже совсем был белый день, когда вдали заколыхалась без распор чёрная телега со скамеечкой, на которой сидел Каракозов. Только на ширину телеги дорога охранялась полицией, и на этом пространстве ясно было видно, как качался из стороны в сторону «преступник» на мостовой булыжника.
Прикреплённый к дощатой стенке-лавочке, он казался манекеном без движения.
Спиной к лошади он сидел, не меняя ничего в своей омертвелой посадке… Вот он приближается, вот проезжает мимо нас… Можно было хорошо рассмотреть лицо и всё положение тела. Закаменев, он держался, повернув голову влево.
В цвете его лица была характерная особенность одиночного заключения — долго не видавшее воздуха и света, оно было жёлто-бледное, с сероватым оттенком; волосы его — светлого блондина, — склонные от природы курчавиться, были с серо-пепельным налётом, давно не мытые и свалянные кое-как под фуражкой арестантского покроя, слегка захлобученной наперёд.
Длинный, вперёд выдающийся нос похож на нос мертвеца, и глаза, устремлённые в одном направлении, — огромные серые глаза, без всякого блеска, казались также уже по ту сторону жизни: в них нельзя было заметить ни одной живой мысли, ни живого чувства; только крепко сжатые тонкие губы говорили об остатке застывшей энергии решившегося и претерпевшего до конца свою участь».
Итак, казнь свершилась. Репину стоило больших усилий, чтобы не разрыдаться… Едва придя домой, он схватил карандаш и набросал на листе бумаги столь поразивший его облик Каракозова, влекомого на чёрной телеге к эшафоту. Вот он, этот рисунок, к счастью, уцелевший среди репинских бумаг…
Пройдёт десять с лишним лет, и трагическая судьба Каракозова снова напомнит Репину о себе.
Осенью 1879 года Илья Ефимович из Москвы, где он тогда жил, приехал по делам в Петербург и, конечно, зашёл на «огонёк» к своему другу, известному критику и искусствоведу Владимиру Васильевичу Стасову.
А тот приберёг для художника ценнейшую реликвию — первый номер газеты «Народная воля», напечатанный в подпольной типографии революционерами-народниками. Листок этот кто-то незаметно опустил в почтовый ящик Публичной библиотеки, где тогда работал Стасов.
Плотно закрыты двери. Наглухо задёрнуты шторами окна. Керосиновая лампа озаряет лица друзей, впившихся глазами в бунтарские строки «Последней исповеди» — отрывка из драмы поэта, скрывшегося под псевдонимом Николай Минский. Над заголовком два слова: «Посвящается казнённым».
А само произведение — это происходящий в тюремной камере-одиночке диалог между революционером и священником, который пришёл облегчить духовные муки осуждённого на смерть: «Я мир душе твоей несу».
Однако обречённый ни в чём не желает раскаиваться, он бросает в лицо незваному визитёру страстные слова:
Я не совсем бессилен, —
умереть
Осталось мне, и грозное
оружье
Я на врагов скую из этой
смерти…
Я кафедру создам
из эшафота
И проповедь могучую
безмолвно
В последний раз скажу
перед толпой!
Как надо жить, тебя
не научил я,
Но покажу, как надо
умирать.
Впечатление от этих нерифмованных строк было настолько сильным, что друзья «метались словно ужаленные и чуть не смертельно пораненные», как вспоминал потом Стасов в одном из своих писем Репину.
А Репин, вернувшись в Москву, вот что писал Стасову: «…в Петербурге много развлечений, но подчас я бы дорого дал…
за те полные жизненного сока и крови страницы, которые мы вместе с Вами прочитали там».
Страницы эти жгли сердце, они вызывали у художника желание воссоздать на холсте ясно представившуюся ему сценку в тёмном каземате. И вот в мастерской художника среди других картин, над которыми Илья Ефимович тогда трудился, появилась и эта, получившая название «Отказ от исповеди».
Нет, он написал её не в один присест — долго и мучительно шли поиски композиции, образа осуждённого на казнь. В свои творческие муки художник никого не посвящал, даже Стасова.
Лишь через шесть лет после начала работы над «Отказом от исповеди» Репин встретил человека, чья внешность соответствовала его представлению о главном действующем лице картины.
Это был молодой живописец Константин Первухин. Дело сразу пошло на лад.
И вот наконец-то на холст ложится последний мазок: из мрака одиночки выступает озарённое светом лицо человека, уверенного в своей правоте, с презрением смотрящего на служителя церкви:
Прости, господь,
что я к врагам народным
Всю жизнь пылал
священною враждой,
Что я друзьям не изменял
в несчастьи,
Что вырывал из
хищных лап
злодеев
Невинные истерзанные
жертвы;
Что гадине
смертельно-ядовитой
Я притуплял отравленные
зубы;
Что я смутил безумным
воплем мести
Развратный мир
прожорливых святош,
Что я убийц казнил за их
убийства…
Репин прекрасно понимал, что «Отказ от исповеди» не имеет шансов попасть на очередную передвижную выставку, — цензура этого не допустит. И он дарит картину поэту Николаю Максимовичу Виленкину — тому самому Николаю Минскому, чья драма в стихах, опубликованная в «Народной воле», вдохновила художника на создание этого полотна.
У Стасова, который впервые увидел репинскую картину на квартире у Минского, она вызвала бурю восторга: «Илья, я вне себя — не то что от восхищения, а от счастья! Я получил сию секунду Вашу «Исповедь».
Наконец-то я эту вещь увидел, в то же мгновение выпросил, вымолил себе фотографию у Минского. Наконец-то, наконец-то я увидел эту картину.
Потому что это настоящая картина, какая только может быть картина!!!»
И именно стараниями В.В. Стасова «Отказ от исповеди» спустя некоторое время оказался в картинной галерее Павла Михайловича Третьякова.
В подтверждение приведу строки из письма Владимира Васильевича знаменитому коллекционеру живописи: «…дело состоит в том, что я вёл предварительные переговоры с кем следует, и, если бы Вы пожелали, Вы могли бы приобрести картинку Репина (находящуюся в частных руках) «Исповедь», о которой мы с Вами не раз говорили и которая мне всегда казалась самым высшим произведением Репина по выражению».
Источник: https://kprf.ru/history/soviet/133517.html
Репин Илья Ефимович — Отказ от исповеди перед казнью
06.07.2016
1879 — 1885 годы.
Государственная Третьяковская галерея. Москва.
Холст, масло
48 x 59.
В ноябре 1879 года известный художественный критик Стасов В. В. — близкий приятель И. Е. Репина — познакомил художника с опубликованной в нелегальном журнале «Народная воля» поэмой Н. М. Минского (Виленкина) под названием «Последняя исповедь».
Произведение произвело на Репина огромное впечатление, и у него появился замысел новой картины «Исповедь» (авторское название картины, которую в советское время переименовали в Отказ от исповеди перед казнью).
Репин мастерски строит композицию полотна: глубина пространства камеры достигается посредством диагонального расположения арестантской койки, связь между персонажами устанавливается расположением их лицом друг к другу.
Художник отказывается от изображения спора средствами движения и жестикуляции фигур, переводя столкновение мировоззрений в плоскость внутренней психологической выразительности. Главный герой картины Отказ от исповеди перед казнью изображен Репиным в фас.
Он выглядит измученным заточением, однако воля революционера не сломлена, в его усталом взгляде читается решимость и презрение к смерти. Репин первым из русских мастеров живописи обратился к теме революционного движения. Творчество мастера включает цикл картин, главными героями которого стали представители «Народной воли».
Холст «Отказ от исповеди» появился при прочтении Репиным изданного одним из подпольных журналов стихотворений под названием «Последняя исповедь». Вдохновленный прочитанным, художник долго пытался набросать композицию с изображением интересной иллюстрации, но иллюстративность не удалось.
Автор решил толковать сюжет на свой лад. Читая стихотворение, становится понятно, что священник спорит с одним из революционеров, которого приговорили к смертной казни. Он считает себя правым, но преступник не поддается его уговорам.
Священник озлобленно призывает его покаяться, сжигая пламенем самого себя.
Художник заменил спор на молчание. Сжимая в руках крест, священник как бы говорит, что готов выполнить свои обязанности сполна. Он не старается уговорить заключенного или поспорить с ним. Священнослужитель просто ждет решения подопечного. Его поза говорит о том, что он не заинтересован в исходе проповеди. Что касается революционера, то и он не пытается спорить.
Он выглядит усталым и жаркие речи ему сейчас ни к чему. Этот человек попросту не видит смысла противостоять целой системе. Его измождение достигло апогея. Мужчина облачен в рваный халат с пятнами, на его голове видны длинные волосы, а на лице борода. Все это создает неряшливый образ. Судя по его виду, заключенный сидит в такой позе давно, при этом сохраняя присутствие духа.
Поза революционера, отшатнувшегося от священника, говорит о его нежелании исповедоваться и каяться. Он ждет, чтобы его поскорей оставили в покое, и, наконец, казнили.
Картина исполнена мутными цветами. Свет в камере практически отсутствует. Здесь темно, видны лишь две фигуры и койка арестанта.
Холст показывает зрителю не только отказ от покаяния, но и отказ от жаркого спора, протекающий в тиши тюремной камеры.
Источник: https://8-poster.ru/onenews/1065/
Репин и Революция
Развил свою предыдущую статью о Репине.
Спросите своих знакомых, каких русских художников они знают, и вы наверняка одним из первых услышите имя Ильи Ефимовича Репина. Всенародную славу он заслужил по праву – такого широкого, в смысле тематики и стиля, живописца найти сложно. Впрочем, несмотря на разнообразие, общий знаменатель у его творчества, конечно, есть. О нем говорит сам Репин:
«Я не могу заниматься непосредственным творчеством, делать из своих картин ковры, ласкающие глаз… Всеми своими ничтожными силенками я стремлюсь олицетворять мои идеи в правде; окружающая жизнь меня слишком волнует, не дает покоя, сама просится на холст.»
И.Е. Репин отвергает эстетство, творчество ради творчества. Холст для него – это и лаборатория и сцена. На нем он исследует жизнь и несет познанное людям.
В небольшой серии постов я бы хотел привести ряд картин великого художника, посвященных одной из самых драматичных страниц русской истории – движению русских революционеров 19 — начала 20 веков.
Первая подобна картина называется «Арест пропагандиста». За время своего создания она перетерпела немалые изменения.
На ранней версии можно увидеть, что прототипом центральной фигуры, арестованного революционера, был сам художник – так очевидно сходство.
Окружение арестанта – сплошь крестьяне, главными героями являются сам пропагандист и стоящий спиной к нам условный «деревенский староста.
После долгой работы появляется, по сути, совсем другая картина, с массой новых «героев»: если изначально арестанта окружали в основном взбудораженные мужики, то теперь они лишь робко оглядываются у окна. Справа мы видим лакейского вида мужчин, производящих обыск, самого революционера держат полицейские и один крестьянин.
Но главное изменение заключается во взгляде арестанта: он дерзко смотрит в темный левый угол комнаты, в котором мы можем увидеть неясную фигуру – истинного противника главного героя картины. Это уже не «деревенский староста» — это некто совсем другой, тот, кого художник хочет облечь в таинственную темноту.
Слудующей не менее интересной работой, повествующей о судьбах русских революционеров стала картина «Отказ от исповеди».
Картина Репина «Отказ от исповеди» (или «Перед исповедью»)Эта работа была написана художником в период 1879-1885 годах. Работа трагическая и самая мрачная из всех, составляющих народовольческую серию. И это не удивительно. В 1879 году в стране вспыхивают крестьянские и рабочие выступления – пореформенная разоренная деревня закипает. В 1881 году революционеры убивают императора Александра II, за этим следуют арест и публичная казнь лидеров народовольцев. Все это вызывает противоречивые реакции русского общества. Одни бунтарям сочувствуют, другие их ненавидят.На картине мы видим мучимого, терзаемого человека. Он совсем не поход на уверенного в себе арестанта из более ранней работы «Арест пропагандиста». Однако так же, как и на «Аресте», в лице главного героя мы узнаем черты самого Ильи Репина.В 1883 году Репин показывает публике еще одну картину, посвященную русским революционерам – «Сходка». Она очень похожа по цвету и атмосфере на «Отказ от исповеди». Над тайной встречей витает дух подполья.
«Сходка ( При свете лампы )», 1883Обращается Репин и к международному революционному движению. В том же 1883 году увидела свет его картина «Годовой поминальный митинг у Стены коммунаров на кладбище Пер-Лашез в Париже»:Но главная, ставшая знаковой для «народовольческой серии», картина была впереди. Всего через пару лет Репин заканчивает работу, поразившую всех современников своим психологическим реализмом. А главное – отчаянно смелым для того времени сочувствием революционерам.
Картина «Не ждали»Репин начал работать над картиной в начале 1880-ых годов, находясь под впечатлением от убийства императора Александра II, совершенного 1 (13) марта 1881 года, а так же от публичной казни принимавших в нем участия народовольцев, которая состоялась 3 (15) апреля 1881 года, и на которой он сам присутствовал.Закончил он ее в 1884 году, а после еще несколько раз дорабатывал. В это время (с убийства императора прошло всего 3 года) большинство революционеров находилось в ссылках и на каторгах. Возвращение подобного бунтаря домой воспринималось как чудо.Однако не нужно воспринимать ее как хвалебную песнь. Репин изображает сложную драму. Так он видит тогда народников: измученное лицо входящего выражает волю, но в то же время и смятение, страх. Судьба его неопределенна.На долгое время с середины 80-ых годов 19 века Репин забывает о революционном движении. Он обращается к истории, создает серию портретов своих знаменитых современников. Посвящает творчество парадному фасаду империи – из-под его кисти выходят сцена работы Государственного совета, портреты императора Николая II, царской семьи.
Торжественное заседание Государственного Совета 7 мая 1901 года в честь столетнего юбилея со дня его учреждения. 1903Но вот Россию сотрясает Революция 1905 года. Художник, сам учивший других следовать пульсу жизни, не может игнорировать такое событие. Он делает первую версию картины «Манифестация 17 октября 1905 года».Яркие краски, размытые лица. Толпа предстает этакой кашей. Как сильно отличается этот образ от дотошно-детальных работ раннего периода.
Манифестация 17 октября 1905 года. 1906Впрочем, позже выходит другая версия картины.На ней лица героев уже гораздо яснее прорисованы. Но каковы эти герои, всмотритесь в них.
18 октября 1905 года. 1907-1911Большинство – это инфантильного вида дамы и мужчины, с вытаращенными глазами и полуоткрытыми ртами. По центру – митинговый вожак, возможно молодой революционер. Но он однозначен, нет в нем больше ни драмы, ни противоречия, ни сочувствия. В левом нижнем углу серьезный, чуть ухмыляющийся мужчина зловещего вида. Кто он? Возможно старый подпольщик, прошедший каторги и ссылки, чувствующий конец режима и свою скорую месть.В целом, по этой картине можно увидеть, как изменилось отношение Репина к революции. Последняя картина на эту тему – это не сочувствие революционерам (как в «Аресте пропагандиста»), и даже не реалистическая демонстрация их трагедии (как в «Отказе от исповеди» и «Не ждали»). Это как минимум, жесткая сатира.Впрочем, изменился и сам художник. Он больше не пишет на жизненные, социальные темы («Манифестация…» — последняя в этом ряду). Репин посвящает себя религиозным и историческим сюжетам.
«А.С.Пушкин на акте в Лицее 8 января 1815 года», 1911Грянувшая Революция 1917 года и последовавшая за ней Гражданская война «запирают» пожилого художника в Финляндии, отколовшейся от Российской империи.
Автопортрет. 1920После окончания Гражданской его зовут вернуться на Родину, причем на высшем уровне. К нему с визитом приезжают писатель Чуковский и делегации художников. По распоряжению Сталина пишет письмо Ворошилов:
«Решаясь переехать на Родину, Вы не только не делаете личной ошибки, но совершаете поистине большое, исторически-полезное дело».
Но он не возвращается. В 1930 году, в возрасте 86 лет он умирает в своем небольшой усадьбе в финском городе Куокалла.
Источник: https://viktor-shilin.livejournal.com/192292.html
7 знаменитых картин Ильи Репина
Илья Репин – гениальный портретист, мастер бытовых зарисовок и создатель скандальных исторических полотен. Предлагаем всмотреться в семь картин Репина, на которых жизнь предстает во всем ее многообразии.
«Бурлаки на Волге» (1870-1873)
О работе молодого Репина «Бурлаки на Волге» упоенно писали газетчики. Одни зрители ругали ее, другие – восторгались. Картина вызвала живейший интерес у Достоевского и Перова, а между тем некоторые называли ее «величайшей профанацией искусства». По ярко-желтому берегу безмятежной Волги бредут те, кто не понаслышке знает, что значит «тянуть лямку».
Каждый – со своим характером, своей историей, додумать, «дорисовать» которую может зритель. На лицах грязных и оборванных бурлаков, впряженных в кожаные лямки, нет отчаяния или горя. Это работа, которую они делают по привычке из сезона в сезон, — чрезвычайно тяжелая, изнурительная, забирающая здоровье, а, порой, и жизнь, но позволяющая прокормить семью.
Тема расставания длиной почти в жизнь становится главной на репинской картине «Проводы новобранца».
В духе передвижничества художник создал многофигурную композицию, на которой жизнь показана в мельчайших деталях.
Мастерский световой акцент на главных персонажах, созданный Репиным, формирует центр картины и ее идею – разлука неизбежна, она будет долгой, печальной и только Богу известно, суждена ли встреча.
Шесть лет потратил Репин, чтобы композиционно выстроить сюжет: практически сливающаяся с темнотой спина священника и освещенное лучами восходящего солнца лицо сидящего на постели революционера.
О чем эта история? О непримиримости двух мировоззрений: одного – прогрессивного, гонимого, почти растоптанного, но не сломленного, другого – заскорузлого, костного, меркантильного, утратившего истинность? Обладатель первого развернут к зрителю лицом, обладатель второго – стоит спиной. А, может, это рассказ о человеке, не готовом признать свою вину, не желающем раскаяться, несмотря на нарушенную христианскую мораль «не убий»? А, может… Впрочем, у каждого может быть свой ответ и своя трактовка этого непридуманного сюжета, в основу которого художник положил собирательный образ русских революционеров.
Запрет на экспонирование картины «Отказ от исповеди» лишь подстегнул живописца – он самозабвенно принимается за воплощение своих замыслов и пишет «Крестный ход в Курской губернии». Сам Репин был уверен, что картина произведет фурор, и он оказался прав.
Реакционная пресса критиковал автора «за несправедливое обличение и ядовитый сарказм», а вся передовая общественность восторгалась работой, превознося Репина до небес. «Следить» за «Крестным ходом» можно, пожалуй, бесконечно.
Разношерстная толпа «разваливается» на отдельных персонажей: несущие тяжелый фонарь певчие, склоненные над пустым киотом из-под чудотворной иконы женщины, высокомерная барыня, несущая сам чудотворный образ. Но прежде всего в глаза бросается калека-горбун, который пытается приблизиться к фонарю.
Однако для «таких» доступ закрыт – торжественная процессия надежно охраняется конными полицейскими и сотскими. Кто же из персонажей картины истинно верует: тот, кто идет во главе Крестного хода, или те, кого секут плетьми и стараются выкинуть на обочину?
Еще один момент народной жизни Репин «подсмотрел» в крестьянской избе, где собрались разгоряченные всеобщим празднованием люди. На переднем плане – девушка и парень увлеченно отплясывают гопак.
Веселый, удалой танец, счастливые лица людей… Эта работа была написана Репиным под влиянием французских импрессионистов, которые старались показать секундное мгновение того, что происходит здесь и сейчас.
Каждая фигура прописана четко и динамично, вероятно, именно поэтому картина так напоминает стоп-кадр хорошего фильма.
Репин был очень дружен с Мамонтовым. На одном из вечеров было зачитано письмо XVII века, написанное запорожскими казаками турецкому султану Мохаммеду IV. Султан предлагал всей Сечи стать турецкими подданными.
Гости Мамонтова, слушавшие ответ казаков, буквально покатывались со смеху – так ловко издевательства смешивались в нем с озорством. Тут же Репин набросал карандашный эскиз, который позже стал основой для знаменитой картины.
Совсем скоро художник отправится на Украину, чтобы зарисовать старинные укрепления, сохранившиеся на месте Запорожской Сечи, и найти прототипы среди реальных казаков для будущих персонажей.
Больше 12 лет потребовалось мастеру, чтобы в мельчайших подробностях изучить и отразить разухабистую и удалую жизнь тех, кто, невзирая ни на что, оставался свободным. Не случайно здесь нет главных или второстепенных персонажей, ведь равенство и братство, наряду со свободой, столь значимы для пишущих письмо турецкому султану людей.
Эта картина стала одной из работ на так называемую казенную тему. Репин лично присутствовал на юбилейном торжественном заседании и даже получил разрешение на то, чтобы члены совета позировали ему в свободное от заседаний время, и именно в той позе, которой требовала композиция картины.
Ей предрекали провал, но Репин мастерски сумел реализовать навязанное ему задание — заказ последовал от императора, и вряд ли художник мог от него отказаться.
Члены совета оценили «момент из своей жизни» благосклонно, друзья же живописца искренне недоумевали: куда подевался «их» Репин? Репин никуда не делся! Уже через несколько месяцев художник представил публике отдельные портреты позировавших ему чиновников: на зрителя смотрели напыщенные, надменные, порой, не блещущие умом «герои» торжественного заседания. Мастер остался верен себе – улавливать в жизни самое главное и стараться не грешить против истины.
Источник: https://cyrillitsa.ru/past/39465-7-znamenitykh-kartin-ili-repina.html
И.Е. Репин «Отказ от исповеди»
И.Е. Репин «Отказ от исповеди»ckychnovosti27 сентября, 2017 1879 году Репин начал работу над знаменитой картиной «Отказ от исповеди». Сюжет был навеян одноименной поэмой, которую художник прочел в 1879 году в «Народной воле».
Через годы Владимир Стасов вспоминал: «Я помню, как мы с Вами вместе, лет десяток тому назад, читали «Исповедь» и как мы метались, словно ужаленные и чуть не смертельно пораненные… Ну, вот у такого чувства и бывают такие художественные всходы потом. Все остальное без такого «ужаления» ложь, вздор и притворство в искусстве».
Впоследствии, когда картина была уже написана, Репин подарил ее автору поэмы Н.Минскому. Сейчас она находится в Третьяковской галерее.»Отказ от исповеди (Перед исповедью)». 1879-1885 гг.На одном из эскизов к картине мы видим надпись «… грех? Бедных и голодных как братьев я любил?»…
Репин делал её по памяти, спустя много лет после прочтения поэмы, поэтому неточно воспроизвел фразу, сохранив лишь ее смысл. В оригинале часть поэмы звучит так:===========***С в я щ е н н и кСын мой,Между тобой и судьями твоимиНе я судья. Молитву я, не судПришел творить.
Молись, дитя, и кайся!О с у ж д е н н ы йПусть будет так! Услышь же ты, старик,Предсмертное раскаянье мое!«Прости, господь, что бедных и голодныхЯ горячо, как братьев, полюбил…Прости, господь, что вечное доброЯ не считал несбыточною сказкой.Прости, господь, что я добру служилНе языком одним медоточивым,Но весь: умом, и сердцем, и руками…
Прости, господь, что родине несчастнойИ в смертный час я верен остаюсь,Что я, рабом родившись меж рабами,Среди рабов — свободный умираю.Прости, господь, что я к врагам народнымВсю жизнь пылал священною враждой,Что я друзьям не изменял в несчастье,Что вырывал из хищных лап злодеевНевинные истерзанные жертвы;Что гадине смертельно-ядовитойЯ притуплял отравленные зубы;Что я смутил безумным воплем местиРазвратный пир прожорливых святош,Что я убийц казнил за их убийство…»…….
(Задумывается)
Меня везут в позорной колеснице,Я на глазах обманутых народаСвою любовь к народу искупаю…А я молчу… Ничья рука не можетПовязку лжи сорвать с его очей…И ум его могучим словом правдыНичей язык не может просветить…О, веселись, толпа! Шути, позорь!День траура своим друзьям доставишь,День радости врагам ты подаришь…
Но нет! Клянусь, я радость отравлю имИ грудь толпы заставлю трепетать!Я не совсем бессилен — умеретьОсталось мне, и грозное оружьеЯ на врагов скую из этой смерти…Я кафедру создам из эшафотаИ проповедь могучую безмолвноВ последний раз скажу перед толпой!Как надо жить, тебя не научил я,Но покажу, как надо умирать.
Пусть палачи от злобы побледнеют,Позора яд пускай сердца прожжет им!…………….С в я щ е н н и кЯ — народу враг?О с у ж д е н н ы йТы, поп.С в я щ е н н и кИ твой я враг?!О с у ж д е н н ы йТы враг народа…
И не за то ль, что громкие словаНа языке всегда у вас,— друзьямиВас должно счесть? Вы — слуги божьи? Так ли?Но для кого ваш бог страдал и умер?Кому служил он? Сильным? Богачам?Зачем же вы с сильнейшими в союзе?Как верных псов, над овцами своимиНазначил вас блюсти небесный пастырь:Зачем же вы с волками подружились?Из всех врагов презреннейшие — вы!Трусливые, со сладкими словами,Изменники, лжецы и лицемеры!Что нам в словах возвышенных и добрых!Полезнее нет силы, чем огонь,И без огня зверями были б люди,Но изверг тот, кто тихомолком пламяПод хижину подбросит бедняка.Так и любовь, прощение и кротость —Высокие и честные слова,—Но те слова кому вы говорите?Зачем меня учить теперь прощеньюЯвился ты? Я — слабый, бедный узник,Что через час заснет могильным сном…О, если б ты и убедил меня,Скажи, кому нужна моя пощада?Зачем с такой же речью о прощеньеТы не пошел к моим всесильным судьям?Их убедив, ты тотчас спас бы жизнь…Так вы всегда: когда бедняк без хлебаВ виду безумных пиршеств издыхает,Вы к бедняку подходите с крестомИ учите умеренности скромной…Когда народ в цепях тирана стонет,Смирению вы учите народ.Тому ль учил божественный учитель?На то ль дал крест, чтобы исподтишкаЕго крестом вы слабых убивали?Когда я смерть приму на эшафотеИ громко лгать начнут все языки,Скажи, о чем народу скажешь в церкви?Что к свету я стремился? Божий храмКто осквернит кощунственною ложью?О, бедный край мой! Море гнусной лжиТебя залило мутными волнамиСо всех концов: в семействе лжет отецПеред детьми, а в школе лжет учитель,В твоих церквах лгут слуги алтарей…Поверь, что мне палач стократ милее,Чем лживый поп.
(Обращаясь к палачу.)
Невольный вестник казни!Ну, начинай! Надеюсь, ты своеУспешнее исполнишь порученье…
Палач выходит на средину каземата. Священник, медленно и дрожа всем телом, удаляется. Осужденный смотрит ему вслед.
Как он дрожит! Как бледен! Эй, старик,Постой! В твоих глазах я встретил слезы,И голос твой дышал ко мне участьем…Твое лицо я первое в тюрьмеБеззлобное увидел… Перед смертьюУкоров я не слышал от тебя…
Старик! Твою я презираю рясу,Но доброе под ней, быть может, сердце…Как поп — мне враг, как человек — быть может,Ты мне и друг… Прими же в благодарностьТы мой поклон и теплое спасибо!..
Кланяется священнику; палач связывает ему руки.
источник — http://9e-maya.com/index.php?topic=1333.msg1045069;topicseen#new
Источник: https://ckychnovosti.livejournal.com/820995.html
3. Живопись как источник по истории России на примере И.Репина «Отказ от исповеди»
Рис. 1. «Отказ от исповеди»(1885)
Картина «Отказ от исповеди» считается лучшей среди всего народовольческого цикла И.Е.Репина.В ней художник достиг, пожалуй, максимальной концентрации и цельности замысла. Картина была первоначально задумана как иллюстрация к стихотворению Н.
Минского «Исповедь осужденного», и на первых набросках в камеру вместе со священником входил палач, как на это указывается в авторской ремарке к стихотворению. Однако художник очень скоро отказался от подобных деталей, сосредоточившись только на двух фигурах.
И точно так же он пренебрег здесь какими-либо разъясняющими указаниями на евангельские параллели, ибо они были у всех на слуху.
Достаточно было картины страданий и гибели человека, идущего на смерть за свои убеждения, чтобы воображение интеллигентных зрителей легко нашло и соответствующие прототипы.
В 1879 году в Петербурге был казнен революционер-народоволец Виттенберг. Тогда же в нелегальном издании «Народная воля» появилось стихотворение молодого поэта Н.Минского «Последняя исповедь» — монолог осужденного на казнь революционера, отказавшегося от исповеди.
Много позже, в 1905 году, Минский возглавил газету «Новая жизнь», которую предоставил в распоряжение большевиков. Она стала в ту пору единственным легальным большевистским изданием, где активно сотрудничал В.И.Ленин. Сам поэт написал «Гимн рабочих». В конце декабря 1905 года газету закрыли, а Минский выехал во Францию.
В искусстве нередко случается так, что какое-либо произведение, даже не самого высокого уровня, становится стимулом для создания шедевра. Так, рисунки забытого архитектора В.А. Гартмана вдохновили М.П. Мусоргского на всемирно известные «Картинки с выставки». И.Е.
Репин, человек широких интересов, прочитав стихотворение Минского, обратился к революционной теме. Надо сказать, это не было для него случайностью. Художник всегда называл себя сторонником Добролюбова и Чернышевского, никогда не скрывал своих взглядов.
В революционной теме для Репина главным было раскрытие борющегося непокорного духа, непримиримости позиций персонажей. Таковы картины «Арест пропагандиста», «Под конвоем» и другие. В полную силу в этом цикле звучит героическое начало, утверждается образ положительного героя как активно действующего лица современной истории.
Репин отличался быстротой реакции на меняющуюся действительность, умел увидеть самое важное в калейдоскопе событий и «мелочей жизни». Именно в этом он особенно близок великим писателям-современникам.
Появление картины «Отказ от исповеди» не удивило людей, близко знавших Илью Ефимовича и тех, кто знал его творчество по выставкам и публикациям. Эта картина логично продолжала грандиозную панораму репинских полотен, посвященных жизни народа и интеллигенции.
Работа над картиной началась в том же 1879 году, закончена в 1886-м. Репин благополучно преодолел главную опасность, которая заключалась в иллюстративности; она погубила великое множество картин русских и зарубежных мастеров.
Он отбросил все внешнее — здесь нет деталей, нет ничего отвлекающего от освещенного лица революционера. Даже священник на картине почти нейтральная фигура, показанная со спины. Он пришел не убеждать, на что и не способен, а просто исполнить свои формальные обязанности.
Здесь нет даже противостояния, настолько безлична эта фигура.
Революционер покоряет зрителя силой своей убежденности; ему незачем исповедоваться, потому что на его стороне правда. Репин — живописец, а не доктринер или иллюстратор, и он убеждает нас мощью и силой своей живописи.
Мы можем без особого труда прочувствовать и пережить биографию безымянного героя. Перед нами картина, рассказывающая о многом очень немногими, но чрезвычайно выразительными средствами. Здесь ни жестов, ни движения фигур — только внутренняя психологическая выразительность, только работа мысли и души. Положительные герои до Репина были, в основном, статичные, позирующие.
Здесь же перед нами образ борца, хотя никаких атрибутов, указывающих на его происхождение и профессию, нет. Это не фразер, а человек дела, идущий до конца.
Простая, убедительная композиция, строгая, благородная, с тонкими нюансами живопись, контрасты света и тени, психологическая достоверность — во всем этом ощущается «рембрандтовская» мудрость и человечность. А также чувствуется огромное личное уважение к мятежнику И.Е.Репина, человека, который и государственных деятелей не раз писал, а вот такого искреннего уважения, пожалуй, больше нигде не выразил.
Источник: http://cult.bobrodobro.ru/3734
Отказ от исповеди
Коллекция живописца огромна. В ней представлены все жанры — исторические картины, пейзажи, портреты. Художник, с его многогранным дарованием способен был исполнить любой замысел, перенести на холст любую идею. К слову, его полотна и сегодня пользуются успехом — в Третьяковской галерее и в Русском музее возле них — толпы людей.
Всмотримся еще раз в знакомый портрет. О чем думал Илья Ефимович Репин, о чем говорила его пылкая кисть? Что было ему по нраву, а что вызывало неприязнь?
Сегодня Репин видится художником, имеющим дерзкое, отличное от официального, мнение. Может, был он и диссидентом, хотя подобного слова в его время не было.
Многие персонажи художника — противники режима или им недовольные. Это вернувшийся с каторги арестант (картина «Не ждали»), человек, окруженный жандармами («Арест пропагандиста»), приговоренный к смерти узник («Отказ от исповеди»). Это не сухая констатация событий, а пристрастный взгляд…
Можно вспомнить и знаменитое полотно «Бурлаки на Волге», ставшее символом измученной, надорванной России.
Характерна малоизвестная картина Репина «Манифестация 17 октября 1905 г.», созданная по случаю выхода известного документа, подписанного Николаем Вторым. Манифест, в котором учреждался парламент и были дарованы народу свободы совести, слова, собраний и союзов, был разработан председателем Комитета министров Сергеем Витте в связи с непрекращающейся «смутою».
На полотне — среди массы ликующих людей есть и иные лица — задумчивые, настороженные. В облике толпы есть что-то опереточное, лубочное. О картине, совсем не похожей на другие работы живописца, философ Василий Розанов сказал: «Репин, не замечая сам того, нарисовал „масленицу русской революции“, карнавал ее, полный безумия, цветов и блаженства».
Но почему же «не замечая»? Художник, верно, так и мыслил.
А «Иван Грозный, убивающий своего сына»? Разве это не приговор самодержавию, всей династии Романовых? Не зря же картину долгое время запрещали выставлять.
Она появилась на вернисаже лишь в 1913 году, почти через тридцать лет после ее создания. На полотно смотрели с боязливым трепетом, женщины даже падали в обморок.
В конце концов, на картину набросился психически больной иконописец Балашов и изрезал ее ножом. Возможно, он увидел в ней нечто такое, что не узрели нормальные люди…
Но при царском дворе или не замечали настроения художника или делали вид, что не замечают. Ведь пригласили же Репина писать царицу! Ранее, по высочайшему заказу художник создал портрет Николая Второго. На картине царь моложав, подтянут, взгляд серо-зеленых глаз спокоен и величав.
Репин мог пойти против истины. А потом, может, казнил себя…
О том, как его и другого художника, Илью Галкина, пригласили во дворец написать портрет царицы Александры Федоровны, живописец рассказал своему другу, писателю Корнею Чуковскому:
«И вот вышла к нам немка, беременная, выражение лица змеиное, сидит и кусает надменные тонкие губы. Я так и написал ее — злой и беременной. Подходит министр двора: «Что вы делаете? Посмотрите сюда!» — и показал мне портрет, который рядом со мной писал Галкин. У Галкина получилась голубоокая фея.
«Простите, я так не умею», — сказал я смиренно и попросил с поклонами, чтобы меня отпустили домой».
Со временем Николай Второй и вовсе стал предметом жгучей ненависти Репина. В 1905 году, после Цусимской катастрофы художник вывел в дневнике ожесточенные строки: «Теперь этот гнусный варвар… корчит из себя угнетенную невинность: его недостаточно дружно поддержали, поддержали одураченные им крепостные холопы…»
Репин и в письмах не боялся обличать самодержца. Вот фрагмент из его послания критику Владимиру Стасову: «Как хорошо, что при своей гнусной, жадной, грабительской, разбойничьей натуре он все-таки настолько глуп, что авось скоро попадется в капкан… Ах, как надоело!.. Скоро ли рухнет эта вопиющая мерзость власти невежества?»
Художник связывал надежды с будущим: «Какое молодое поколение выплывет на поверхность жизни!!! Какой свет разума засияет над нашей освобожденной Россией!»
Сегодня можно другими глазами — особенно в свете нынешних событий на Украине — смотреть на одну из самых известных картин Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Кому-то представится, что послание — уже другому «султану», в Киев, могли бы написать жители юго-востока Украины. И, разумеется, другого содержания — полное боли и слез…
Кстати, Репин был тесно связан с Украиной, знал ее язык и историю. Он входил в жюри комиссии по сооружению памятника Тараса Шевченко в Санкт-Петербурге. Художник сделал несколько черновых набросков памятника, ибо высоко ценил личность поэта, называя его «апостолом свободы».
Увы, проект был отвергнут. Кстати, монумент в честь украинского поэта появился в городе на Неве лишь в 2000 году…
Известный скульптор Паоло Трубецкой создал памятник Александру Третьему. Но он вышел не помпезный, как принято изображать царей, а мрачный, устрашающий. Так ваятель, демократ по убеждениям, выразил свое отношение к режиму. Репин, едва увидев памятник, закричал без боязни: «Верно! Верно! Толстозадый солдафон! Тут он весь, тут и все его царствование!»
В портретах Репина, как утверждали многие, таилась зловещая сила. Многие из тех, чей образ художник запечатлевал, вскоре умирали. Так было с композитором Модестом Мусоргским, писателем Алексеем Писемским, пианисткой Луизой Мерси д’Аржанто. Репин собирался писать портрет Федора Тютчева, но не успел, поскольку поэт скончался…
Однажды на даче у Чуковского один из гостей, писатель-юморист Ольдор (О.Л. Д’Ор) попросил: «Илья Ефимович, сделайте милость, напишите, пожалуйста, Столыпина!»
«Все захохотали, — вспоминал Чуковский. — Столыпин был в то время премьер-министром, и мы дружно ненавидели его. А через несколько месяцев, Репин сказал мне: «А этот ваш Ор оказался пророком. Еду писать Столыпина по заказу Саратовской думы…»
Как только Репин закончил портрет Столыпина, тот отправился в Киев. Вскоре газеты сообщили о гибели премьера.
Однажды художник продемонстрировал потрясающий дар предвидения…
Осенью 1914 года Чуковский предложил знакомым написать в его рукописный альманах «Чукоккала», какие надежды они связывают с начавшейся войной. Автографы были схожие: «Ждем полного разгрома тевтонов», «Уверены, что Берлин будет наш». Репин же вывел странную фразу: «Жду федеративной германской республики».
Для иллюстрации своих слов он набросал небольшую картинку, на которой немецкий рабочий на тачке вывозит Вильгельма Второго. То есть, дал понять, что на смену старому строю придет новый.
Так и произошло. И федеративная германская республика появилась, хотя и много позже…
Октябрьскую революцию 73-летний Репин отверг со всей яростью, на которую был способен. Отношение к советской власти он выразил в едкой и хлесткой картине «Большевики — Красноармеец, отнимающий хлеб у ребенка». Впрочем, многие исследователи считают, что это подделка.
В 1918 году Репин, живший в своем доме в Пенатах, невольно оказался эмигрантом. Его дача находилась в поселке Куоккала на территории Финляндии, ставшей независимой. Граница закрылась, и художник, живший всего в тридцати верстах от Петрограда, уже не мог туда попасть.
Последняя встреча Репина со своими друзьями и почитателями в России состоялась 24 ноября 1917 года, когда отмечалось 45-летие творческой деятельности мэтра…
Наступило одиночество — старческое, пронзительное, злое. «Мой траур не на месяцы означен, он будет длиться много странных лет. Последний пламень будет мной растрачен, и вовсе пеплом буду я одет…». Так другой эмигрант — поэт Константин Бальмонт — говорил о себе, но эти строки можно отнести и к Репину.
Ненависть живописца к большевикам продолжала кипеть. В 1920 году в парижской эмигрантской газете «Общее дело» Репин опубликовал воспоминания о Льве Толстом, приуроченные к 10-летию со дня смерти писателя.
В них он нашел место оценке новой российской власти: «Гарцуют озверелые недоросли, одурманенные безверием, но страшен Бог карающий, и испытавшие десницу его узнают, что лучше бы им и не родиться на земле… Учредилки, расстрелы, вот их средства, наемные латыши, китайцы, вот их опора. Шпионы, интриги, вот их изучение человеческих принципов».
Но советские руководители, как и прежние хозяева страны, предпочитали не замечать настроений художника. По случаю 80-летнего юбилея Репина в Ленинграде открылась его большая выставка. Но — в отсутствии виновника торжества.
Он получил приглашение, собирался в Советский Союз, но с визами вышла, по словам Чуковского, «чепуха и путаница».
Поездка не состоялась, во многом из-за того, что Репин жил в Куоккале по старым документам гражданина Российской империи и нового финского паспорта у него не было.
…В 1926 году дочь художника Вера Ильинична написала письмо — не известно, с ведома отца или по собственной инициативе — в Советский Союз. Это был, по сути, крик о помощи: великий художник немощен, болен и испытывает денежные проблемы.
Собралась делегация, которая отправилась в Пенаты. Художника настойчиво уговаривали вернуться на Родину, уверяли, что советская власть возвратит ему не только квартиру в Ленинграде, но и имение под Витебском.
Впечатленный этими посулами, художник обратился к Ворошилову. Странный адресат, ибо он в то время занимал пост военного комиссара по военным и морским делам. Наверное, свою роль сыграл авторитет Ворошилова.
«Высокопоставленный Товарищ Климентий Ефремович, долго я не смел писать Вам, но необходимость заставила…»
Репин жаловался на скудную жизнь, старость. В общем, просил милости. Наверное, это была минутная слабость…
Ворошилов сообщил о проблемах старого художника Сталину. Он тотчас ответил: «Клим! Я думаю, что Соввласть должна поддержать Репина всемерно».
Репин мог стать вторым из известных эмигрантов, вернувшихся в Советский Союз. Первым был писатель Алексей Толстой.
Однако настроение художника резко меняется. Он отказывается от своей исповеди!
Не захотел менять убеждений? Не доверял большевистским вождям?
Из письма Репина Чуковскому: «Никогда не поеду я в Вашу гнусную Совпедию, будь она проклята, меня еще в кутузку посадят, ну ее к черту, ограбили меня, отняли у меня все мои деньги, а теперь сулят мне подачку…»
Есть версия, что Чуковский по поручению советских руководителей отправился в Финляндию, чтобы уговорить Репина вернуться в Россию. Но дома его не застал и оставил записку: «…Советское правительство в лице Луначарского и Алексея Максимовича Горького просят Вас вернуться в Россию. Дорогой Друг, ни под каким видом этого не делайте…»
Однако дочь Чуковского Елена Корнеевна эту версия опровергала. Во-первых, художник никуда не уезжал. А во-вторых… «Цель поездки была вовсе не в том, чтобы выманить Репина в Россию или отговорить от этого, — писала Елена Корнеевна. — Чуковский хотел увидеться со старым другом и не ставил перед собой никаких политических задач…»
Репин остался в Куоккале. Там и умер в сентябре 1930 года.
Но на Родине никто не бросил в великого художника камень. Его картины по-прежнему украшали советские музеи. А имя живописца стали произносить в одном ряду с именами Пушкина, Толстого, Мусоргского, Сурикова и других гениев русской культуры.
Источник: https://svpressa.ru/culture/article/94480/
Загрузка...
