Побежденные. Панихида
Годы создания: 1877-1878,
Холст, масло,
Оригинальный размер: 180х300 см
Василий Васильевич Верещагин — выдающийся русский живописец и литератор, один из наиболее известных художников-баталистов.
Описание картины Василия Верещагина «Побежденные. Панихида»
Картина Верещагина «Побежденные. Панихида», это реквием по погибшим на Балканах русским солдатам. Во время штурма города Плевна, погибли тысячи людей, потери армии были несоизмеримы.
Верещагин писал свою картину вопреки сложившимся стереотипам об армии. Было очень модно в то время показывать, помпезную сторону армейской службы. А поскольку Верещагин был действующим военным, принимал непосредственное участие в боевых действия, он и отражал на своих полотнах реальные события.
Хотя Верещагина критиковали за его вольные работы, это полотно на удивление приняли благосклонно. От полотна просто исходит чувство тоски и скорби по погибшим.
На полотне изображены только два живых человека, а все остальное место на картине занимает поле, на котором огромное число погибших воинов, их тела немного присыпаны травой.
Кажется, даже небо плачет, не в силах смириться с такой утратой.
На первом плане картины с непокрытой головой командир, который остался верен своим солдатам, отдавая им последнюю честь, своим скорбным молчанием, и священник, отпевающий воинов. Всю безысходность ситуации художник выразил в сдержанных тонах, сочетая бежевый и светло-голубой цвет и оттенки коричневого.
Огромное количество жертв вызывает чувство жалости, но в тоже время не понимаешь, как такое вообще могло случиться. Почему одни люди убивают других, ведь никакие идеи не стоят человеческих жизней. Верещагин пытался своими работами достучаться до современников, да и потомков.
Война, это смерть разруха, потеря близких. Основную тяжесть войны несет армия, основные потери, это солдаты, а не генералы. Верещагин, боевой русский офицер, этой картиной высказал свою гражданскую позицию, война не только в маршах и парадах, но и в огромных человеческих жертвах.
До Верещагина в искусстве война демонстрировалась исключительно с ее «парадной» стороны.
Выполнялись портреты героев, показывались масштабные картины победных операций, словом, всячески восхвалялись ее достижения. Великий мастер батальных сцен сумел показать нам войну с другой стороны.
Это горе, беда, разруха и массовые человеческие жертвы — множество загубленных жизней, которые безжалостно поглотила военная машина.
О картине:
«Побежденные. Панихида» относится к балканской серии работ художника Верещагина. На ней изображены разрушительные последствия знаменитого штурма болгарского города Плевны. Для российской армии эти последствия выразились в громадных человеческих потерях.
На полотне изображено огромное поле и небо, затянутое тучами. На поле лежат тела убитых солдат, чуть посыпанные желтоватой землей. Все пространство, насколько видно, занято телами убитых, от начала поля и до самого горизонта. Верещагин умел перенести на холст чувство тоски, безнадежности и полной обреченности.
Рядом с полем стоят два человека с непокрытыми головами. Это командир, прощающийся с павшими солдатами, и священник, служащий по ним панихиду. Двое живых – и необъятное поле с мертвецами.
Картина «Побежденные. Панихида» выполнена в сдержанных осенне-сумначных тонах: светло-голубом, бежевом, различных оттенках коричневатого. Эти цвета выбраны, чтобы подчеркнуть трагизм ситуации.
Современники достаточно высоко оценили разработку и исполнение работы.
Полотно может вызывать двоякое чувство. Сострадание к павшим солдатам – это одно. Возмущение, что такое вообще возможно – это другое.
Подобными произведениями художник обращается как к своим современникам, так и к будущим поколениям, показывая им, что в действительности значит слово «война». Не только красивые парады, героизм, марши, но и такие вот поля, усеянные трупами.
Это мнение Верещагина – русского офицера, прошедшего множество войн второй половины 19-го века и погибшего на флоте в Русско-Японскую.
Источник: https://t.me/historyonepicture
Василий Верещагин. «Побежденные. Панихида» (1878-1879).
Холст, масло. 179 x 300 см. “Балканская серия”
Государственная Третьяковская галерея, Москва
«Нет в его картинах ни победно шумящих знамен, ни сверкающих штыков, ни блестящих эскадронов, несущихся на пылающие огнем батареи, не видно торжественных шествий, поднесения трофеев, ключей и пр.
Вся та парадная, увлекательная обстановка, которую человечество измыслило для прикрытия пагубнейшего из своих деяний, чужда кисти г. Верещагина; перед вами голая действительность.
» (Из отзывов на выставках 1880-1883 гг)
В картинах, посвященных русско-турецкой войне, мастерство Верещагина еще более выросло и развилось.
Сохраняя точный рисунок, ясную трактовку формы, звучные краски, художник достигает в картинах большего, чем раньше, тонального единства; его живопись становится более широкой и свободной.
В картинах нет чрезмерного внимания ко всем деталям и подробностям, которое наблюдалось в ряде ранних картин. Композиция отличается простотой и естественностью и лишена какой бы то ни было условности и нарочитости.
В «балканской» серии художник бросает прямой вызов официальной панславистской пропаганде, напоминая о фатальных просчетах командования и страшной цене, которую заплатили русские за освобождение болгар от османского ига. Особенно впечатляет полотно «Побежденные. Панихида», где под пасмурным небом расстилается целое поле солдатских трупов, присыпанных лишь тонким слоем земли.
Источник: https://8-poster.ru/pictures/Pobejdennyie_Panihida/
Турецкий гамбит художника Верещагина — Церковь Успения Богородицы
«Турецкий гамбит» Бориса Акунина – один из самых удачных его романов. Но вряд ли кто-то догадывается, что в ее успехе «виновата» еще одна книга, изданная в далеком 1902-м году. Она-то и впрыснула современному мастеру исторического детектива изрядную дозу вдохновения. История от Олеся Бузины.
Давно замечено, что для исторического романа нужно иметь хороший “исходник”. “Петр Первый” Алексея Толстого, как признавался сам автор, возник из чтения пыточных записей московского приказа тайных дел – тогдашней полиции.
На допросе подозреваемые говорили простым понятным языком, совсем не похожим на скучные монографии профессиональных историков. Стиль этих документов привел писателя в восторг и придал его произведению ощущение достоверности.
Многие книги Валентина Пикуля, что он тоже не скрывал, основываются на широко издававшихся до революции многотомных исследованиях Казимира Валишевского – польского историка, писавшего по-французски и обожавшего пикантные подробности. Его работа в парижских архивах не пропала даром, воскреснув под новым соусом в пикулевском “Пером и шпагой”.
В отличие от Пикуля или Толстого, Акунин предпочитает прятать концы в воду, словно посмеиваясь над необразованностью нынешнего массового читателя. Мол, все, что написал, мое. Никаких предшественников не имею. Никто на меня не влиял. А, если влиял, догадайтесь! На то он, детектив, и существует.
В основе “Турецкого гамбита” — события русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг. Знают ее у нас не так по книгам, как по картинам Василия Верещагина – самого известного художника-баталиста второй половины XIX века. Полотна “Побежденные”, “Скобелев под Шипкой”, “Башибузуки”, “Перед Плевной” давно стали классикой.
Но мало кто знает, что Верещагин был еще и замечательным писателем. Его документальная книга “На войне” вышла в 1902 году “в память двадцатипятилетия войны за освобождение”, как указано на ее титуле. С тех пор она не переиздавалась, давно став библиографической редкостью.
Но именно она – тайный ключ к разгадке “Турецкого гамбита”.
“Под Плевной”
ПЕРВАЯ ВОЙНА КОРРЕСПОНДЕНТОВ
“Знакомый уже с характером азиатских кампаний, — пишет Верещагин, — я хотел познакомиться и с европейскою войною, в виду чего, приятель мой, бывший генеральный консул в Париже, Кумани, своевременно списался через нашего общего знакомого, барона Остен-Сакена с начальством главной квартиры собранной в Бессарабии армии и мне предложено было состоять при особе главнокомандующего”.
Главнокомандующим был брат самого императора Александра II – великий князь Николай Николаевич. Но проникновение художника, пусть на тот момент и достаточно известного, в столь высокие сферы не должно удивлять.
До того, как стать мастером кисточки, Верещагин учился в Морском корпусе, собираясь стать флотским офицером. Это помогло ему навсегда остаться своим в среде профессиональных военных. Полководцы, как известно, тщеславны. Им хочется иметь рядом кого-то, кто навсегда запечатлел бы их подвиги. А художник из “своих” — военных, да к тому же еще и дворян, подходил для этой цели идеально.
Впрочем, нужно отдать должное и Александру II, и его свите. Они позволяли Верещагину совать нос, куда ему хочется и рисовать все, что угодно. О самодержавии у нас любят рассказывать всякие ужасы.
Между тем, это был режим, уважавший искусство и умевший ценить его. В результате русско-турецкая война оказалась запечатленной на холсте с невероятным для любого времени натурализмом, далеким от всякой парадности.
Такой же натурализм господствует и в воспоминаниях Верещагина.
В “Турецком гамбите” шпион скрывается среди зарубежных корреспондентов, прикомандированных к русской армии. Это пестрое сборище – не выдумка Акунина. Подобную компанию журналюг описывает в книге “На войне” и Верещагин.
Да и его самого частенько принимали за репортера: “Молодой офицер, встретил меня в воротах вопросом, не корреспондент ли я, и когда узнал, что я не корреспондирую в газеты – едва удостоил ответить… Я рассказал потом своему брату об этой погоне его подчиненного за корреспондентами, и он со смехом сознался, что молодой человек, обиженный малым официальным вниманием к их полку, решил разыскать какого-нибудь корреспондента и начинить его сведениями”.
После одного из сражений художника досаждали теми же расспросами: “Совсем охрипшие после боя голоса на разные тона выспрашивали и выкликали: “Г-н корреспондент! Позвольте узнать: ведь вы корреспондент?!” И тут разочарование было велико, когда оказалось, что я не занимаюсь тем делом, за которое иногда очень строго осуждают, а иногда очень нежно ласкают, смотря по надобности”.
“Два Ястреба (башибузуки)”
Журналисты играли в той войне роль, даже большую, чем в романе. В “Турецком гамбите” есть британский корреспондент по фамилии Маклафлин.
Это он всячески опекает Варю и рассказывает ей о неудаче русской атаки под Плевной: “Нет, в центре турки устояли”… В реальности у этого героя был прототип, описанный в книге Верещагина, — американский журналист Мак-Гахан, посылавший корреспонденции для “Дейли Ньюс”.
Он настолько талантливо рассказывал в своих статьях о резне турками мирного болгарского населения, что послужил одной из причин, которая заставила Александра II вступиться за братьев-славян и объявить войну Турции.
“Случайно я натолкнулся, — пишет Верещагин, – на известного американского корреспондента газеты “Daily News” Мак-Гахана, одного из непосредственных виновников войны за болгар, притеснения и резню которых он так трогательно и живо описал в свое время… Старик Скобелев называл этого корреспондента, как и всех других, “проходимцем”, но мне он и тогда, и после казался скромным, правдивым человеком и хорошим товарищем. Мак-Гахан, бесспорно, симпатизировал русским, в отличие почти от всех других писавших в иностранные газеты… Очень немногие знали, что Мак-Гахан женат на русской, Елагиной, из Тулы, и сам он старательно скрывал это обстоятельство, дабы не подрывать в Европе и Америке веры в свои сообщения”.
Другой прототип Маклафлена – американский военный атташе или, как тогда говорили, “агент” капитан Грин. Именно он побудил Александра II прекратить кровавый штурм Плевны своими неправильными сведениями.
Этот эпизод тоже есть в мемуарах Верещагина: “Около 6 часов из сплошного дыма выделилась фигура всадника в шляпе с широкими полями, в какой-то полувоенной форме; в ней узнали американского военного агента, капитана Грина, возвращавшегося с наших позиций.
Государь тот час же послал попросить его к себе и стал расспрашивать. Я стоял близко и слышал, как Грин рассказывал, что все атаки отбиты и штурм со всех сторон не удался”.
От Грина Маклафлину из “Гамбита” достался еще и гардеробчик – тот самый полувоенный костюм и широкополая шляпа. А от Мак-Гахана – коляска, в которой он путешествует со всеми удобствами.
Осада Плевны у Акунина – в значительной степени мифологизирована. Ее неуспех объясняется талантливыми действиями турецкого разведчика Анвар-эфенди, путающего все планы русского командования.
В реальности такой суперагент был не нужен. Его роль замечательно играла обычная славянская бестолковщина и разгильдяйство.
Никто так не поспособствовал затягиванию войны и гигантским потерям, как сами русские генералы во главе с царем.
“Побежденные”. Эта картина Верещагина один к одному перенесена в “Турецкий гамбит”
В снятом по “Турецкому гамбиту” фильме есть эпизод массового отпевания погибших солдат после неудачной атаки. В романе и кинокартине под расстрел их заманил неуловимый Анвар-эфенди. На самом деле, видеоряд кинокартины почти один к одному взят из полотна Верещагина “Побежденные. Панихида по убитым”.
Эта иллюстрация результатов подлинной лобовой атаки гвардейских егерей под Телишем.
Верещагин не только написал на эту тему картину, но и оставил соответствующие описания в книге “На войне”: “Только подойдя совсем близко, я разобрал по ком совершалась панихида: в траве виднелось несколько голов наших солдат, очевидно, отрезанных турками; они валялись в беспорядке, загрязненные, но еще с зиявшими отрезами на шеях…Батюшка и причетник обратили мое внимание на множество маленьких бугорков, разбросанных кругом нас; из каждого торчали головы, руки и чаще всего ноги, около которых тут и там возились голодные собаки, а по ночам, вероятно, работами и волки с шакалами. Видно было, что тела были наскоро забросаны землей…
Когда на другой день я снова приехал на это печальное место, процедура откапывания и сноса тел подходила к концу. На огромном пространстве лежали гвардейцы, тесно друг подле дружки; высокий, красивый народ, молодец к молодцу, все обобранные, голые, порозовевшие и посиневшие за эти несколько дней.
Впереди лежавшие были хорошо видны, следующие закрывались, более или менее, стеблями травы, а дальше почти совсем не видно было из-за нее, так что получалось впечатление, как будто все громадное пространство до самого горизонта было услано трупами.
Я написал потом картину этой панихиды, каюсь, в значительно смягченных красках, и чего-чего не переслышал за нее! И шарлатанство это, и самооплевывание, и историческая неправда!”
“Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой”
После таких атак, генералы сообразили, что действовать нужно не старомодным героизмом, а обычным артобстрелом. Следующий редут сдался после бомбардировки из пушек. Зрелища не было никакого. Пехота в бою не участвовала вообще. Зато турки, ошеломленные потерями, безропотно подняли руки.
Но образ Анвар-эфенди, скорее всего, подсказан еще одной картиной Верещагина – “Шпион” и описанием эпизода задержания турецкого лазутчика в книге “На войне”. Правда, там в этой роли фигурирует австрийский аристократ.
“НА ВОЙНЕ” — КРУЧЕ, ЧЕМ У АКУНИНА
“После удачи”
Не преуменьшая достоинств “Турецкого гамбита”, замечу, что воспоминания самого Верещагина произвели на меня куда более сильное впечатление. Чувствуется, что их писал очевидец. Причем, очевидец честный.
Скажем, в романе есть только одна отрезанная голова – та, что болтается у седла башибузука на первых страницах и пугает наивную барышню Варю. А “На войне” предоставляет, такое изобилие отстриженных голов, что собственная голова идет кругом.
Верещагин подробно описывает привычку турок отрезать попавшим в плен раненым половые органы – таких трупов он вдоволь насмотрелся. А двух албанцев, “вырезавших младенцев из утроб” матерей-болгарок, он сам просил генерала Струкова повесить. Отчасти, во имя справедливости.
А отчасти из художественного любопытства: “Что это вы, Василий Васильевич, сделались таким кровожадным? – заметил Струков. – Я не знал этого за вами”. Тогда я признался, что еще не видал повешения и очень интересуюсь процедурою, которая, конечно, будет совершена над этими разбойниками. Мне в голову не приходило, чтобы их можно было “простить”.
Я считал, что дело в шляпе, то есть, что до выхода нашего из Адрианополя я еще увижу эту экзекуцию и после передам ее на полотне. Не тут-то было: незадолго перед уходом, найдя обоих приятелей все в том же незавидном положении и осведомившись: “Разве их не будут казнить?”, я получил ответ: “Нет”.
Генерал Струков заявил, что “не любит расстреливать и вешать в военное время, и не возьмет этих двух молодцов на свою совесть”.
“После неудачи”
Вот из-за таких эпизодов книгу Верещагина и боятся переиздавать. Ведь ему прочно навязали имидж “художника-гуманиста”, хотя он был, прежде всего, реалистом в прямом значении этого слова.
Он не забывает упомянуть, что освобождаемое население частенько жаловалось на освободителей: “Там казак стянул гуся, там зарезали и съели барана так ловко, что ни шкуры, ни костей нельзя было доискаться; бывали даже жалобы, хоть и редко, на то, что казак “бабу тронул”.
Или, как вам понравится замечательный эпизод, когда православные воины присели по нужде “орлами” прямо в мечети, загадив ее? Конечно, грубовато. Но, что поделать, если так было. По крайней мере, отрезать туркам то, что у них было только обрезанным, у наших предков (а среди участников той войны почти половину составляли украинцы) рука не поднималась.
Олесь Бузина, 28 марта 2008 года
На анонсе: В. Верещагин. “Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой” (Фрагмент)
Источник
Источник: http://klin-demianovo.ru/http:/klin-demianovo.ru/analitika/118410/turetskiy-gambit-hudozhnika-vereshhagina/
Верещагин Василий Васильевич (1842 — 1904)
Василий Васильевич Верещагин выделяется среди русских художников второй половины 19-го века своей необычной судьбой и деятельностью. Посмотришь на его картины, и кажется, будто побывал в увлекательном путешествии, узнал много нового и интересного.
Так бывало и раньше на выставках Верещагина, на которых художник показывал не только картины, привезенные из поездок в чужие страны и малознакомые области России, но и богатейшие коллекции одежды, оружия, предметов обихода и народного творчества.
Посетитель его выставок словно попадал в неведомый дотоле Туркестан.
Полы убраны туркестанскими коврами, вдоль стен расставлены предметы обихода, на стенах — оружие, а на картинах и этюдах представлена природа страны, ее люди, архитектура, сценки быта, в которых раскрываются обычаи и нравы, историческое прошлое и настоящее этого края.
В.В.Верещагин родился и провел свое детство в небольшом городе Череповце. Его отец прочил сыну морскую карьеру и отдал учиться в Петербургский морской корпус. Но юного Верещагина мало привлекала военно-морская наука.
Окончив морской корпус, он вышел в отставку, бесповоротно порвав с военно-морской службой. Все свое свободное время Верещагин отдавал искусству.
Он поступил сначала в рисовальную школу Общества поощрения художеств, а потом, в 1860 году, — в Петербургскую Академию художеств, где проучился несколько лет. Однако Академию он не закончил. Подражательное академическое искусство было ему не по душе.
Заканчивал свое художественное образование Верещагин в Париже. Однако, ему хотелось чего-то нового, необычного, и при первой возможности он отправился в путешествие на Кавказ, где стал рисовать»на свободе».
Впоследствии всю жизнь Верещагин следовал правилу — не сидеть на месте, а постоянно знакомиться с жизнью в разных уголках мира, искать новые темы и новые образы. Он побывал в Индии, ездил в Америку, на Кубу, Филиппины и Японию.
Огромный запас жизненных впечатлений послужил основой многогранного и всестороннего творчества Верещагина. Он писал портреты, пейзажи, натюрморты, а главное — стал гениальным мастером батальной живописи.
В этом жанре живописи Верещагин произвел подлинный переворот.
Созданные до него батальные картины создавались по заказу для украшения богатых гостиных и представляли собой эффектные сражения, прослявляшие полководцев и провозносившие войну как героическую эпопею.
Верещагин первый среди художников-баталистов показал, что война — это прежде всего страшные увечья, холод, голод, жестокое отчаяние и смерть. Художник показывал в своих произведениях безжалостную сущность войны, свидетелем которой он был сам. Ему не было равных в русском искусстве по силе изображения страшной правды войны и страстности, с которой он ее развенчивал.
Верещагин сделал батальную живопись не только реалистической, но и совершенно новой по содержанию. Он показывал главным героем войны не полководцев и генералов, а простых солдат, их быт, изображал часто не само сражение, а до или после боя.
Всю свою жизнь проведя в странствиях, простаивая по 12-14 часов за мольбертом, Верещагин так и умер с кистью в руке, делая этюды с натуры на месте боевых действий.
Как только в 1904 году вспыхнула русско-японская война, шестидесятидвухлетний хдожник направился на Дальний Восток. Здесь он писал на броненосце «Петропавловск», который подорвался на японской мине.
Так, за работой, окончилась жизнь замечательного художника.
Источник: http://cvetamira.ru/vereshchagin-vasiliy-vasilevich-1842-1904
Сочинение по картине Верещагина «Побежденные. Панихида»
Пожалуй, картина Верещагина Василия Васильевича «Побежденные. Панихида», входящая в Балканскую серию и написанная в 1879 году, оставляет на зрителях самое сильное впечатление.
Мы видим огромное поле, где лежат тысячи погибших солдат, еле присыпанных тонким слоем земли. Хмурое небо только нагнетает обстановку.
Нам кажется, что все изображенное автором пространство усыпано трупами вплоть до линии горизонта.
Также на переднем плане мы видим командира и священнослужителя, который справляет панихиду по погибшим на поле боя. На лице командира отражена скорбь и боль, которые испытывает человек, не сумевший сберечь свое войско.
Известно, что в России в 19 веке была традиция- в произведениях искусства всячески показывались военные парады и военные маневры. Василий Васильевич Верещагин был первым, кто показал войну с другой, обратной ее стороны- на его картине она показана как трагическое событие, унесшее жизни многих молодых людей.
Когда Верещагин писал эту картину, он использовал суровые и сдержанные тона: мы видим, что на полотне преобладают оттенки коричневого, серого, грязного голубого цвета- это так называемые тона холодной, пробирающей до костей мрачной осени.
Многие современники Василия Васильевича Верещагина отмечали, что «Побежденные. Панихида» является произведением высоким как по уровню его замысла, так и по уровню исполнения.
Благодаря тому, что Верещагин сам прошел русско-турецкую войну, он может показать то, что происходит с обратной ее стороны, то, какие ужасы испытывает проигравшая сторона и какой ценой достается победа другой стороне. Картина вызывает как чувство сострадания погибшим, так и чувство возмущения.
Художник обличает время современников, как бы отправляет послание им и потомкам. Он мастерски рассказывает о страшной стороне войны, о том, какие беды и страдания она приносит простым людям.
Глядя на картину, мы догадываемся, что у многих из этих солдат были семьи- их непременно ждали матери и жены, а также дети.
И вот, им уже никогда не суждено увидеться со своими родными, испытать радость этой долгожданной встречи- они навсегда останутся здесь, в этом хмуром и горестном месте, на этом поле смерти.
Верещагин хотел донести до нас, что какой бы не была война, в ней никогда не будет выигравших- в той или иной степени все проиграют, ведь такое ужасающее трагическое событие просто по природе своей не может принести счастья.
(No Ratings Yet)
Источник: http://school-essay.ru/sochinenie-po-kartine-vereshhagina-pobezhdennye-panixida.html
Описание картины Василия Верещагина «Побежденные. Панихида». Панихида картина
ГлавнаяКартиныПанихида картина
«Побежденные. Панихида» относится к балканской серии работ художника Верещагина. На ней изображены разрушительные последствия знаменитого штурма болгарского города Плевны. Для российской армии эти последствия выразились в громадных человеческих потерях.
Ко времени создания картины в России появилась тенденция изображать военные парады и маневры. В отличие от многих художников, война для Верещагина – это всегда война. Великая трагедия для миллионов людей, и не только погибших, но и оставшихся в живых.
На полотне изображено огромное поле и небо, затянутое тучами. На поле лежат тела убитых солдат, чуть посыпанные желтоватой землей. Все пространство, насколько видно, занято телами убитых, от начала поля и до самого горизонта. Верещагин умел перенести на холст чувство тоски, безнадежности и полной обреченности.
Рядом с полем стоят два человека с непокрытыми головами. Это командир, прощающийся с павшими солдатами, и священник, служащий по ним панихиду. Двое живых – и необъятное поле с мертвецами.
Картина «Побежденные. Панихида» выполнена в сдержанных осенне-сумначных тонах: светло-голубом, бежевом, различных оттенках коричневатого. Эти цвета выбраны, чтобы подчеркнуть трагизм ситуации.
Современники достаточно высоко оценили разработку и исполнение работы.
Полотно может вызывать двоякое чувство. Сострадание к павшим солдатам – это одно. Возмущение, что такое вообще возможно – это другое.
Подобными произведениями художник обращается как к своим современникам, так и к будущим поколениям, показывая им, что в действительности значит слово «война». Не только красивые парады, героизм, марши, но и такие вот поля, усеянные трупами.
Это мнение Верещагина – русского офицера, прошедшего множество войн второй половины 19-го века и погибшего на флоте в Русско-Японскую.
opisanie-kartin.com
Василий Васильевич Верещагин Побежденные. Панихида: Описание произведения
Участие в русско-турецкой войне стало тяжелым испытанием даже для такого стреляного воробья как Василий Верещагин. Он был на борту миноносца «Шутка», когда тот вступил в неравный бой с турецким фрегатом.
Верещагин чудом выжил под градом пуль, но был ранен в бедро, долго пробыл в госпитале, едва не умер от гангрены. После он вспоминал, что не раз мысленно говорил себе: «Все, брат, попался, живым не выйдешь». Смерть была здесь повсюду.
Во время штурма Плевны был убит младший брат художника – Сергей Верещагин. Похоронить его не удалось – территория, на которой он погиб, была еще какое-то время занята турками.
Василий Верещагин, который не мог пока толком держаться в седле, отправился на поиски, но вскоре понял, что затея обречена: «Вытащить тело не было никакой возможности – так оно и осталось, к величайшему моему горю, пухнуть и гнить в массе – страшной массе покладенных в этот день трупов солдат наших».
По мотивам этой горестной экспедиции он написал картину «Побежденные. Панихида» — наверное, самую пронзительную и личную во всем балканском цикле.
Необъятное поле, усыпанное мертвыми телами. Священник, читающий отходную молитву павшим. Грозовое небо, скупо роняющее на мерзлую землю солнечные лучи, – робкая надежда на то, что когда-нибудь тучи рассеются и кровопролитие окончится.
Верещагин писал картину в парижском пригороде Мезон-Лаффит, где оборудовал уникальную мастерскую под открытым небом: закольцованный рельс, по которому перемещалась специальная кабина.
Сидя в ней (или, напротив, поместив в кабину тот или иной предмет), художник мог буквально «догнать солнце» и практически в любое время получить нужное освещение или ракурс.
Это приспособление позволило ему добиться той игры света и тьмы, что придала «Побежденным» грандиозно траурного звучания.
Балканская серия стала сенсацией: она сопровождалась аншлагами в Париже и Лондоне, на выставке в Петербурге побывало 200 тысяч человек.
Что касается «Побежденных» — одного из главных полотен цикла, оно провоцировало у соотечественников художника противоречивые чувства.
В то время как одни отдавали дань очевидному таланту Верещагина, другие норовили облаять его за дефицит патриотического пыла.
Иван Тургенев писал в одной из парижских газет: «Особенностью этого таланта является упорное искание правды, своеобразного и типического в природе и человеке, которое он передает с большой верностью и силой, порой несколько суровой, но всегда искренней и величественной… Это военные сцены, лишенные, однако, всякого шовинистического духа.
Верещагин не думает поэтизировать русскую армию, рассказывать о ее славе, а стремится показать все стороны войны: патетическую, уродливую, ужасную, равно как и другие, в особенности же психологическую сторону, предмет его постоянного внимания».
Однажды на выставку пришел священник, который рассказал высокопоставленным гостям, что это он проводил ту самую панихиду после боев под Телишем в Болгарии и что картина абсолютно правдива.
Впрочем, ни свидетельства очевидцев, ни заступничество Тургенева не помешали патриотам обвинять Верещагина в тенденциозности и «открытом прославлении турецкой военной мощи».
По мере того как росло общественное недовольство (претензии традиционно озвучили и члены царской семьи), таяли надежды Верещагина на то, чтобы продать всю балканскую серию целиком.
Будучи одним из самых знаменитых баталистов в Европе, он едва сводил концы с концами, о чем сообщал в письме критику Стасову: «Биографии мои теперь так и сыплются, тоже счастье, что называется, – на брюхе шелк, а в брюхе щелк!»Работая над «Побежденными», железный человек Верещагин надломился. Телесные и душевные раны, помноженные на критику и финансовые неурядицы, вынудили его воскликнуть в сердцах: «Больше батальных картин писать не буду баста! Я слишком близко к сердцу принимаю то, что пишу, выплакиваю (буквально) горе каждого раненого и убитого». Он даже оставался верен своему слову в течение нескольких недель.
Источник: http://evg-crystal.ru/kartiny/panihida-kartina.html
Загрузка...
